Истина в твоем прикосновении

Я колеблюсь. Да, это была моя идея, и я по-прежнему убеждена, что это единственный способ выйти победителем из этой борьбы за власть… Если какой-то шанс вообще есть. И все же, когда я расцепляю руки и медленно пересекаю зал, меня бьет дрожь. Мой взгляд не отрывается от группы повстанцев, но при этом лишь усилием всей своей воли я останавливаю себя оттого, чтобы броситься прямо сейчас к Кево. Его бледное, безжизненное лицо словно выжжено на моей сетчатке. Я все еще злюсь на него, часть меня даже хочет ненавидеть его за то, что он не доверяет мне и моим способностям. Тем не менее я уверена, что, если с ним что-нибудь случится, моему сердцу будет причинен непоправимый ущерб.

Когда до Джозефа и его людей остается около десяти метров, я сжимаю руки в кулаки и сосредотачиваюсь на силе, текущей по моим венам, наполняющей энергией каждое волокно моего тела, которая только и ждет, чтобы быть использованной против одного из них. Я легко справлюсь с ними поодиночке, в этом я уверена. Даже если они нападут на меня все сразу, я продержусь довольно долго и уничтожу по крайней мере половину из них. И сделаю это без колебаний. Если дело дойдет до схватки и все закончится плохо, я заберу с собой столько врагов, сколько только смогу.

Джозеф протягивает руку, жестом предлагая мне идти первой. Я повинуюсь, не отрывая взгляда от его людей. Когда прохожу мимо заложников, бегло осматриваю их. И надеюсь, нет, просто молюсь всем богам, в существовании которых сомневаюсь, что у них есть план Б. В отличие от меня.

На самом деле контейнер представляет собой нечто среднее между офисом, картотекой и комнатой для отдыха. На стенах – ровные полки, тянущиеся до потолка, забитые папками и книгами. Напротив них стоит длинный стол с двумя неудобными офисными стульями, а также диспенсер для воды и старый компьютер, покрытый толстым слоем пыли. В целом помещение не производит впечатления регулярно используемого. Джозеф проходит мимо меня и закрывает жалюзи на окне с видом на ангар. Он делает это, чтобы отгородиться от посторонних глаз, хотя я уверена, что все они и так смогут нас услышать, если постараются. Пару секунд я нерешительно оглядываюсь по сторонам, гадая, не присесть ли мне, но потом решаю не делать этого. Вместо этого я прислоняюсь к столу, снова скрещиваю руки на груди и бросаю на Джозефа выжидательный взгляд.

– Думаю, на несколько минут ты можешь расслабиться, – говорит он с улыбкой, которую я не могу истолковать, и садится на один из офисных стульев, широко расставив ноги. Наклонившись вперед, опирается локтями на колени, после чего проводит руками по волосам и бросает на меня быстрый взгляд. – Я не собираюсь нападать на тебя здесь.

– Об этом я не волнуюсь, – заверяю я его, и это абсолютно соответствует истине. Если бы Джозеф хотел напасть на меня, то мог сделать это снаружи, когда его люди могли оказать ему поддержку.

– Итак, – спустя несколько секунд говорит мой отец, откинувшись на стуле и начиная барабанить пальцами по столешнице. – О чем ты хочешь со мной поговорить?

Я делаю глубокий вдох. Этого не было в планах. Список тем для разговора я не составляла, поэтому говорю первое, что приходит в голову:

– О маме.

Его лицо не выражает никаких эмоций. Если эти слова каким-то образом трогают его, он этого не показывает.

– Не знаю, о чем тут говорить.

– Элия убил ее, – продолжаю я. – Ее убил один из твоих людей.

– Для меня это не новость, Блум. – Джозеф делает глубокий вдох, прежде чем продолжить: – И в каком-то смысле я очень благодарен тебе за то, что ты заставила его за это заплатить.

Ладно, это меня удивляет. Честно говоря, я ожидала саркастичного, возможно, даже жестокого ответа. Медленно приподнимаю бровь:

– Вот как?

– Да. – Он так пристально смотрит на меня, что мне приходится бороться с желанием отступить перед ним. – Что ты знаешь обо мне, Блум?

– Помимо того факта, что ты убийца, который держит в плену моих друзей и не моргнув глазом убьет всех, включая меня?

Если мои обвинения и производят на него впечатление, то я этого не вижу. Его лицо по-прежнему совершенно неподвижно.

– Не считая этого. Как, по-твоему, я относился к твоей матери?

Я подавляю гнев, который вновь закипает у меня внутри, и вместо этого сосредотачиваюсь на разговоре. Мне нужно выиграть время. Время, чтобы мои друзья успели прийти в себя.

– Я знаю, что ты сбежал, когда узнал обо мне. Знаю, что ты не заботился ни обо мне, ни о ней. И что ты несешь ответственность за ее смерть.

Что-то меняется в его взгляде. Не могу точно определить что, но выражение глаз Джозефа, кажется, смягчается, а рот очерчивают жесткие складки. Пальцы перестают барабанить по столу, мой отец выпрямляется. Изменение настолько очевидно, что все мое тело автоматически напрягается. Понятия не имею, что именно могло встревожить его в моих словах, в конце концов, разговор и до этого был не так уж вежлив.

– Меня не удивляет, что ты так думаешь, – наконец тихо говорит Джозеф. Так тихо, что я едва разбираю, что он говорит, и это учитывая мои обостренные чувства. – Но, как всегда, ты совершенно ужасающе невежественна.