Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории

Услышав танца шум вдали,
Мы под луной туда пошли,
Остановясь у дома шлюхи.

Оркестр в нём, оглушая зал,

«Das Treue Liebe Herz»[269] играл,
Был слышен грохот заварухи.

Как фантастический гротеск,

Сплетая странный арабеск,
За тенью тень ползла на шторы.

Как чёрных листьев вьётся круг,

Под гул рожка и скрипки звук
Кружились призраки-танцоры.

И словно жуткий автомат,

Скелет вставал к скелету в ряд —
Для пляски медленной кадрили.

Затем они рука к руке,

Смеясь пронзительно в кружке,
Па сарабанды закрутили.

Фантом-любовник неземной

Прижался к кукле заводной,
А вот они поют устало.

Марионетка – страшный вид —

Курить на лестницу бежит,
Как будто здесь живою стала.

Сказал я милой: «Что за дом!

Танцует мёртвые кругом,
И прах кружит в объятьях праха».

Но слыша скрипки визг, она

Со мной простилась и одна
Вошла в дом похоти без страха.

Стал вдруг фальшив мелодий пыл,

И вальс танцоров утомил,
И тени кончили кружиться.

По тихой улочке рассвет

В огнях сребристых сандалет
Крадётся робкою девицей.

Новое раскаянье [270]

Да, грех был мой, и я не понял это.
Теперь же лира в склеп заключена,
И лишь неугомонная волна
Подтачивает берег без рассвета.
Глубокую могилу роет лето
Себе в долине, вянущей от сна;
И долго ива ждать обречена
Из рук зимы серебряного цвета.
Но кто спешит по берегу опять?
(О, не смотри, любимый, восхищённо!)
Кто это в южной яркости одежд?
Твой новый Бог, целующий смущённо
Бутоны свежих уст в плену надежд,
А мне в удел – молиться и рыдать.

Альфред Дуглас [271] (1870–1945)

Две любви [272]