Истинно русские люди. История русского национализма

Если в период двух первых третей XVIII в. позиция старшины заключалась в отстаивании автономии, то в последней трети XVIII – начале XIX в. вопрос во многом переключился в иною плоскость – в спор о способах интеграции старшины в состав российского дворянства. Показательно, что депутаты, посланные от Малороссии в Уложенную комиссию в 1767 г., отказывались (наряду с депутатами от Остзейских губерний) участвовать в обсуждении общих законодательных мер, поскольку таковые мыслились их не касающимися – как территории, находящейся на особых условиях управления с отдельными узаконениями. Соответственно, старшина выступала против уравнивания себя с имперским дворянским сословием, в обеспечение своих особых прав. После того как в период с конца 1760-х до 1790-х автономный статус был в большей своей части ликвидирован, возник вопрос о статусе местной старшины и шляхты. На первом этапе возобладавшее решение о приравнивании к российскому дворянству в 1790-е натолкнулось теперь уже на сопротивление со стороны центрального правительства и имперского дворянства, поскольку количество претендентов на дворянство на территории Гетмана оказалось несопоставимо (с численностью дворян в великороссийских губерниях) велико. В конечном счете проблема оказалась к 1830-м гг. решена так, как ее предполагалось решить с самого начала – практически все, кто к 1790-м гг. претендовал на дворянство, или их наследники, его получили – либо через признание Герольдией, либо выслужив дворянство – однако сама ситуация на протяжении более чем тридцати лет, т. е. жизни практически двух поколений, оказывалась весьма болезненной (поскольку должности, занимаемые ранее в Гетманате, не были приравнены к общеимперским чинам – и, соответственно, лица, занимавшие эти должности, и их наследники не имели права апеллировать к табели о рангах, на этом этапе преимущество получили те выходцы из Гетманата, которые уже ранее поступили на службу за его пределами).

Тем самым для местной старшины и шляхты в рамках диалога с центральной властью оказалось принципиальным отстаивать два тезиса (связанные между собою, но первый из которых сформировался существенно ранее):

– во-первых, автономия Гетманата и его вхождение в состав Московского царства на условиях договора (откуда значимость утверждения о договорных статьях, «утвержденных» на Переяславской раде 1654 г.) и сохранение данного статуса вплоть до последующих времен. Гетманат/Малороссия в этом случае рассматривались как самостоятельное образование, соединенное унией с Московским царем/императором;

– во-вторых, шляхетский, дворянский характер казацкой старшины – отсюда значимость «рыцарства», «рыцарственных преданий», уравнения с польской шляхтой – и через это с европейским дворянством, т. е. с теми, чей статус сомнению не подвергался.

Первый тезис сам по себе был автономен от второго, но второй зависел от первого. Если Малороссия вошла под власть Московского государя на условиях соглашения, то власть последнего была обусловлена соблюдением данных условий – с обеих сторон. Примером исторического памфлета, направленного в обоснование данной позиции, служит известная «История Русов», создание которой приходится на конец 1810-х гг., – в ней, прежде всего, подчеркивается верная и славная служба малороссийского козачества государю и, с другой стороны, исчисляются нарушения малороссийских прав-привилегий со стороны центральной власти – оба эти сюжета в действительности образуют единую аргументацию, а именно доказывают, что стороной, не соблюдающей свои обязанности, является центральная власть, несмотря на что козачество верно, с честью и славой, исполняет свои.

В данном случае речь идет никак не о «национальной» проблематике, а о правах сословия и о правах «земли» – подразумевается, что если имперская власть не соблюдает условий соглашения, то она поступает несправедливо/неправосудно, и подразумевается, что противная сторона в принципе может ставить вопрос о расторжении соглашения по условиям его неисполнения – но эта часть аргументации служит лишь подкреплением тезиса о необходимости предоставить малороссийской старшине и шляхетству права русского дворянства, поскольку оно обладает, в действительности, более высоким рангом – равным со старой польской шляхтой (т. е. требует себе меньше, чем могла бы требовать по праву – образуя симметрию с общей логикой изложения, когда Малороссия оказывается верной, несмотря на неверность другой стороны).

Подчеркнем вновь, что для шляхты и старшины речь шла никак не о «народе» в модерном смысле слова, «нации» и т. п. – а о своем месте в имперской иерархии. Культивирование исторических преданий и воспоминание-создание «исторических прав и привилегий» имело своей целью улучшить собственные позиции и добиться наиболее приемлемых условий конвертации своего прежнего статуса в новый.

Принципиально важную роль в складывании раннего украинского национализма играло сочетание ряда обстоятельств: