Истинное зло (ЛП)

— Этот титул принадлежит только тебе, — Крина наконец улыбнулась, и ее губы изогнулись вверх. — Не ревнуй. Ты все еще король этого замка.

— Король за решеткой, прикованный к железному шару.

Улыбка Крины стала чуть резче. Она посмотрела на свои записи, тщательно просматривая их, чтобы запечатлеть в памяти. Она перенесет наиболее важные записи в свои файлы и книги, где она собирала данные и доказательства. Эти результаты были особенно интригующими.

— Он что, моложе меня?

— Как и любой, — сказала Крина. — Эти чернильные кляксы. Для таких, как ты, всегда значат смерть и катастрофу.

— И каннибализм с Юлием.

Крина чуть не фыркнула.

— Ах да, бедный Юлий. Итальянцы увезли его слишком рано, мне бы хотелось увидеть его мысли в других документах, но ты же знаешь, как устроены международные магические организации.

Крина тихо произнесла эти слова про себя, достаточно быстро, чтобы ее пациент не смог прочитать их по губам — Оторванные конечности и брызги крови. Старые и высохшие; несколько дней. Это было интересно — не так уж много людей анализировали в простом пятне — «брызги крови». Лично сама Крина считала, что оно похоже на довольно счастливого барсука.

— Значит, они доставляют тебе неприятности, эти британцы?

Крина вздохнула через нос: звук напомнил легкий скулеж.

— Геллерт, я понимаю, что ты хочешь считать себя знатоком моего дела, но ты должен помнить, что ты мой пленник.

Глаза Геллерта Гриндельвальда были темными, наполовину скрытыми тенями. Нурменгард мало что предлагал в вариантах освещения — никаких окон без толстых железных заграждений. Никаких дверей без замков. Фонари были заколдованы, чтобы гореть на масле, затухая в тот же момент, как только оно проливалось. В Нурменгарде не было огня, в Нурменгарде не было спасения.

— Оу? — спросил Геллерт с не сильным, но все ещё сохранившемся акцентом. Последний кусочек его гордости, соскобленный с каменного пола, лежал у него на коленях. — Я никогда не смог бы забыть.

Крина не подняла глаз от своих записей. Она не стала беспокоить мужчину своими мыслями. Да, он сидел напротив нее, но все равно оставался ее пленником. Прикованный к железному грузу — архаично, но эффективно. Даже оборотень, который у них был, не смог оторвать шар от своей ноги.

— Ты мне льстишь, — сказала Крина. Ее глаза скользнули по почерку Тома, читая его интерпретацию пятен из красных чернил. Летят стервятники, между ними кошка.

Геллерт опустил глаза, его взгляд соскользнул с толстого мехового пальто и посмотрел на деревянную спинку стула. Между ними горел фонарь.

— Я был бы дураком, если бы сомневался в вас, фрау надзиратель Димитриу.

Глаза Крины были такими же темными, когда она на мгновение подняла взгляд. Ее перо замерло. Тени, отбрасываемые на лицо, подчеркивали морщинки в уголках глаз. Словно гусиные лапки — легкие морщинки от сосредоточенности.

— Ты ужасно болтлив, — сказала Крина.

— Возможно, меня беспокоит твой новый интерес.

— Это не правда, — сказала Крина. Она нахмурилась еще сильнее, ее глаза стали холодными и расчетливыми. — Тебя мало волнует судьба других. Ты заботишься только о себе.

Гриндельвальд улыбнулся, тонкое выражение его лица было скрыто под бородой. Белой, грубой. Его взгляд был все таким же острым, все таким же жестоким. Крина не была дурой.

— Тебя это волнует только потому, что я, похоже, отвлеклась, — заметила Крина. Она хорошо знала своих пациентов. — Но я следила за всем. У меня в замке есть глаза, а ты все еще заключённый. Один из твоих собственных созданий, кстати.

Гриндельвальд едва заметно кивнул. Это был просто разговор старых друзей.

— Хорошо ли себя чувствует мой Вулфе?

Крина отложила ручку.

— Лупеску. Я дала им имя. Не твое грубое название.

Глаза Геллерта сверкнули.

— Ты сделала их ублюдками.

— Ты их вывел, — сказала Крина. — Из анимагов, если я правильно помню. Довольно разумная группа, волки с кровью анимагов. Очень преданные и очень злобные.

— Верные сторожевые псы Нурменгарда, — губы Геллерта слегка скривились в безмолвном оскале. — Они мои.

— Лупеску, — многозначительно сказала Крина, — мои. Я Смотритель Нурменгарда. Они мои охранники. Между нами какое-то недорузумение, заключенный?

Гриндельвальд тихо зарычал. Его торс слегка выгнулся, тени под глазами стали заметнее. Этот человек был умен и по-прежнему остер умом. Крина не рисковала и не торговалась.

Ноздри Гриндельвальда раздувались, когда он быстро вдыхал и выдыхал. Крина небрежно взяла ручку и принялась что-то записывать. Наслаждаясь тем, что она может делать то, чего не может он.

— Нет… — выдавил Геллерт, поднимаясь с кресла. Его ампутированные руки — заканчивающиеся чуть выше локтей, продетые в узловатые концы рукавов халата. -… Между нами нет недоразумения.

***

Международный реестр магических аттестаций был расширенный и запутанный. Головная боль появлялась от бумажной волокиты и беглого просмотра множества бланков, скрепленных толстыми белыми нитками. Крина часто задавалась вопросом, почему волшебный мир не принял степлеры и не включил их в обиход. Казалось утомительным сшивать страницы вместе, составляя новую книгу.