Истины в моем сердце. Личная история

Кроме того, накопилось огромное количество дел, которые просто лежали, не расследовались, не передавались в суд. Адвокаты были недовольны тем, что полиция не расследует дела. Полиция была разочарована действиями окружного прокурора, потому что его офис не мог добиться обвинительных приговоров. Решения, принимаемые на самом верху, казались произвольными и случайными, а моральный дух персонала упал практически до нуля. Положение усугубила серия увольнений. Однажды в пятницу четырнадцать адвокатов вернулись с обеда и обнаружили на своих стульях розовые листки. Это было ужасно. Люди плакали и кричали, и вскоре их страх превратился в паранойю. Юристы боялись друг друга – боялись предательства со стороны коллег, пытающихся сохранить место. Некоторые начали пропускать прощальные вечеринки своих уволенных друзей, опасаясь, что из-за этого будут следующими на выход.

Это было невероятно неприятно, и не только с точки зрения повседневной работы. Я считала, что окружной прокурор подрывает саму идею о том, каким должен быть прогрессивный человек, занимающий эту должность. В моем представлении прогрессивный прокурор – это тот, кто использует власть с чувством справедливости и видением перспективы, кто обладает достаточным опытом, ясно понимает необходимость привлечения к ответственности серьезных преступников и осознает, что лучший способ обеспечить безопасность общества – это в первую очередь предотвратить преступность. Чтобы сделать это эффективно, надо в первую очередь быть профессионалом.

Через полтора года у меня появился шанс. Прокурор Сан-Франциско Луиза Ренн позвонила мне и предложила работу. Луиза была первой женщиной, занявшей этот пост. Она была первопроходцем, и она была бесстрашна. Ей предстояло противостоять интересам производителей оружия и табака, членам клубов только для мужчин. В ее офисе была вакансия руководителя отдела по работе с семьей и детьми; она хотела знать, интересно ли мне это. Я ответила, что возьмусь за эту работу, но хочу заниматься не просто отдельными делами, а общей политикой, которая помогла бы улучшить систему в целом. Слишком часто молодые люди, которые воспитывались в приемных семьях, мигрировали в места заключения несовершеннолетних, а затем и взрослых уголовных преступников. Я хотела пересмотреть общие принципы, что позволило бы остановить этот разрушительный поток. Луиза была только «за».

Два года я проработала в городской прокуратуре. Начала я с того, что стала соучредителем целевой группы по изучению проблем сексуальной эксплуатации молодежи. Мы собрали группу из экспертов, потерпевших и общественных деятелей, которые помогли нам составить руководство – ряд рекомендаций, которые мы затем представили Наблюдательному совету Сан-Франциско.

Моим партнером по этой работе была Норма Хоталинг. Она не понаслышке была знакома с проблемами, которые мы решали. В детстве она подвергалась жестокому обращению и в конце концов стала бездомной и пристрастилась к героину. Ее арестовывали за проституцию более 30 раз. Но ее история была одной из немногих историй со счастливым концом. Норма выбралась с самого дна. Она окончила колледж и получила степень в области медицинского образования. Сразу по окончании колледжа она применила свои знания, создав программу, которая сегодня широко используется. Целью этой программы было спасение женщин от проституции. Более подходящего человека для совместной работы было найти трудно, и я восхищаюсь ею, потому что у нее хватило смелости рассказать свою историю и использовать ее на благо множества других людей.

Одним из наших приоритетов было создание безопасного места для молодых людей, вовлеченных в проституцию, где они могли бы получить любовь, поддержку и лечение. По многолетнему опыту я знала, что жертвам, которым мы пытались помочь, обычно некуда было идти. В большинстве случаев родителей у них не было. Многие сбежали из приемных семей. Люди часто задавались вопросом, почему эксплуатируемые дети, подобранные полицией, впоследствии сразу же возвращаются к сутенерам или пожилым проституткам, которые «заботятся о них». Мне это не казалось таким уж странным – куда еще могли обратиться эти дети?

Наша группа предложила создать безопасный дом для молодых людей, подвергавшихся сексуальной эксплуатации, – убежище, в котором бы проводились лечение наркомании и восстановление психического здоровья. Здесь должно было происходить обеспечение молодых людей ресурсами, необходимыми для возвращения в школу. Здесь предпринимался комплекс мер по охране безопасности и здоровья уязвимых молодых людей и удержанию их на правильном пути. Мы выступали за финансирование такого надежного места, где сохранялась бы анонимность обратившихся, а также за проведение кампании по просвещению населения. Мы развесили плакаты в автобусах и общественных туалетах, где молодые люди из группы риска могли бы получить необходимую информацию, избегая вмешательства сутенеров.