Источник

Ивар был в ударе, в том особом состоянии, когда самые сложные проблемы решались, как бы походя, а женщины очаровывались будто бы без малейших усилий с его стороны. Приморский город, по центральной улице которого они с Ингой шагали с видом беззаботных туристов, был хорошо знаком Ивару еще с тех времен, когда, приехав в командировку, он, как говорили тогда, еще молодой специалист, познакомился с Марго, работавшей здесь по распределению, и та водила его по городу, показывая самое интересное и рассказывая об особом мире приморья, прижатом плотной стеной гор к широкой бухте.

Теперь же сам Ивар вел Ингу одним из любимых маршрутов Марго. В иной реальности город почти не изменился, и Ивар без труда узнавал знакомые места под столь небрежным камуфляжем. К тому же он просто фонтанировал изысканным остроумием, производя весь этот словесный фейерверк без малейшего напряжения и фальши, словно сия отчаянная попытка насмерть очаровать свою спутницу и была единственным смыслом его существования.

Однако мираж бесповоротно рассеялся в тот миг, когда Инга нарушила складывающуюся идиллию весьма бестактным вопросом:

– Скажите, пожалуйста, Ивар, когда мы будем на месте?

– Я убью тебя, девочка, – тихо прошипел Ивар и резко повернул направо в первый попавшийся переулок. Он шел быстро, глядя прямо перед собой, не обращая ни малейшего внимания на то, успевает ли за ним Инга, и, наверное, был бы рад, если бы та отстала, заблудившись в замысловатом сплетении тесных улочек. О том, что с ней будет в этом случае, он тоже старался не думать.

Оказавшись вблизи заповедного дома, он соизволил все-таки оглянуться: Инга стояла в пяти шагах от него и терпеливо ждала. Ее уверенный и даже немного снисходительный взгляд, устремленный сквозь него, вызвал в Иваре неукротимую жажду мести, вернее, бессмысленного, а потому глупого реванша.

– Быстро оглянись назад! – скомандовал он резко. Инга развернулась в обратную сторону, даже не успев сообразить, в чем дело. Перед глазами бурым пятном мелькнула загорелая физиономия местного жителя, безнадежно пытавшегося скрыться за ветхим забором.

– Ну и что? – она все еще ничего не понимала.

– А ничего особенного, – со зловещей беззаботностью заявил Ивар. – Просто ты только что видела покойника.

И без того бледное лицо Инги стремительно приобретало цвет свежевыпавшего снега.

– Оказывается, вам нравится убивать? – по тону высказывания нельзя было сказать, наверное, чего в нем больше: утверждения или вопроса.

– О нет, – лицо Ивара вновь обрело то обаятельно-светское выражение, с каким он еще пятнадцать минут назад очаровывал Ингу на центральном проспекте города, – просто я не хочу, чтобы ты была дурой. И если для этого нужно пожертвовать еще несколькими местными мафиози, я охотно сделаю это.

– А самого слова вы все-таки боитесь, – уколола его Инга. – Как, впрочем, все у нас; любой охотно хвастается: убрал, ликвидировал, устранил, никто честно не признает: убил.

– Значит, ты уже забыла о моем обещании, – в роли опереточного злодея он был изумителен.

– Не надо так шутить, Ивар, – грустно улыбнулась Инга. – Лучше покажите мне нашу машину.

Ивар молча нырнул в уютный дворик, не приглашая Ингу последовать за собой. От его волшебного настроения, похоже, не осталось и следа, и он уже слегка пожалел о том, что согласился взять упрямую девчонку с собой. Там, в его исходной реальности, это было поступком, совершенным вопреки карлосам, франсуазам, всему их миру, который, хищно оскалившись, застыл в трепетном немом ожидании того мига, когда он, Ивар, преподнесет на блюдечке с каемочкой страстно желаемый результат. Но здесь эта его, в общем-то, мнимая победа вполне могла обернуться жестоким поражением, ибо Ивар ни капли не сомневался, что Инга увязалась за ним единственно из желания помешать запуску машины.

– Ну что, – он повернулся к ней, прикрывая машину спиной, правая рука на клавише, приводящей в действие пусковую программу, – можешь начинать свою агитацию.

– А зачем? – внешне Инга была само спокойствие и уверенность. – Вы ведь прекрасно знаете все побочные эффекты и лучше меня понимаете, что произойдет с обеими реальностями, если машина будет запущена.

– Я понимаю, что может произойти, если машина будет запущена, – холодно поправил ее Ивар. – А что же произойдет на самом деле, не знает никто, и я не вижу причины, почему бы нам слегка не прояснить этот вопрос.

– И вы полагаете, что риск все уничтожить – сущий пустяк перед лицом вашего научного любопытства? – с тем же убийственным спокойствием осведомилась Инга, делая маленький, почти незаметный шажок в сторону машины.

– О нет, – жестко рассмеялся Ивар, – дело не в любопытстве. Просто мир, о котором ты так беспокоишься, не стоит ни твоего, ни чьего-либо сочувствия вообще. Кроме того, он уже столь безнадежно испорчен экспериментом (краем глаза он заметил, как Инга сделала еще один маленький шажок к машине), что вероятная (всего лишь вероятная!) его гибель, может быть, не самый худший выход из создавшегося положения.