Исток

   — В прежние годы поляна была тесна, а нынче не заполнилась людьми и наполовину. Худые времена настали для рода Лося, — с горечью вымолвил Радогаст, останавливаясь под чёрными ветвями могучего дуба.

В тишине было слышно, как поскрипывают сухие ветки, как тихо шуршит осыпающийся снег.

   — Братья и сёстры!.. Люди!.. Сородичи мои!.. — срывающимся на ветру голосом прокричал Радогаст. — Беда на наши головы свалилась лютая!..

Молча внимали речам волхва опечаленные сородичи.

Всхлипывали женщины, скорбно молчали мужчины.

   — Припасов не хватит нам всем, а посему старые и немощные должны уйти из рода,чтобы выжили молодые. Я уйду вместе с вами, я укажу вам дорогу на небо, в обиталище наших предков.

Волхв с трудом поднял отяжелевшую голову, оглядел истощённых, замученных нуждой людей.

   — Расходитесь все по домам. Оставайтесь со мной лишь те, кто уходит к предкам.

На поляне началось тихое движение, люди стали передвигаться с одного края поляны на другой, прощались безмолвно, обнимались слабеющими руками, вздыхали кто обречённо, кто сочувственно.

Одно знали — поступать следует так, как решил род. Никто не роптал.

Больные и старые сбились в кучу вокруг волхва и дожидались, пока сородичи покинут священную поляну.

Радогаст оглядел оставшихся, призывно махнул рукой, чтобы следовали за ним, и по тропинке отправился в глубь леса.

Ждан стоял у края поляны, глядел на тёмный лес, затем не выдержал и побежал по узкой тропе.

Голые ветки хлестали его по бокам, по лицу, но Ждан не замечал боли.

Вскоре с бега он перешёл на бесшумный шаг, а когда впереди показалось болото, и вовсе остановился, не решаясь сделать ни шагу.

Выбрав дерево покрепче, Ждан с кошачьей ловкостью взобрался на вершину и увидел, как сгрудились сородичи вокруг Радогаста, державшего в руке жбан с зельем.

Волхв подавал каждому немощному чару с заветным напитком, и едва человек осушал эту чару, как на губах появлялась блаженная улыбка, он ложился на землю и лежал неподвижно, не замечая ни холода, ни голода, а снег бесшумно укрывал его пушистым пологом.

Напоив последнего страждущего, Радогаст стоял в нерешительности, глядя то на упокоившихся сородичей, то на жбан в своих руках.

   — Дед!.. — изо всех сил крикнул Ждан. — Дед!

Радогаст вздрогнул и пошёл на голос.

Ждан живо спустился с дерева, стал на тропе, дожидаясь деда.

Когда Радогаст подошёл, Ждан принял из его рук жбан с зельем и тихо сказал:

   — Я боялся, что и ты умрёшь.

   — Они не умерли. Они ушли на небо, — сказал Радогаст. — Я тоже уйду. Но чуть позже... Я теперь знаю, что мне делать...

* * *

Напрягая последние силы, Ждан взмётывал над головой увесистое ковало и ударял по узкому плоскому клинку.

Бух, бух, бух!..

   — Легче, легче, ты! — осаживал Ждана Радогаст, поворачивая клинок на наковальне то так, то эдак.

От голода кружилась голова, с каждым разом Ждану было всё трудней и трудней поднимать молот. Перед глазами расплывались тёмные круги, тяжестью наливались ослабевшие ноги.

В те недолгие минуты, когда Радогаст выносил клинок из землянки на свет, чтобы показать богу Сварогу и посоветоваться с ним, Ждан без сил опускался на земляной пол, приваливался к тёплому боку кузнечного горна, но едва успевал смежить веки, как уже возвращался с мороза дед Радогаст, совал меч в сизоватые угли, и Ждану снова приходилось подниматься на ноги, браться за сыромятный ремень и качать мехи, раздувать в горне жаркий огонь, пока клинок из синеватого не становился ярко-белым, пока во все стороны не начинали лететь жаркие искры.

Дед Радогаст вглядывался слезящимися глазами в гудящее пламя, просил внука:

   — Давай, давай...

И снова Ждан брался за неподъёмное ковало, снова оглушительно гремело железо — бух, бух, бух...

Оставив Ждана раздувать горн, старый Радогаст привёл в кузницу матерого чёрного козла, привязал к дубовой колоде и принялся едва слышно шептать заклинания.

Когда меч раскалился добела, Радогаст крепко стиснул клещами рукоять и, призвав благословение бога Сварога, вонзил клинок в брюхо чёрного козла.

По землянке поплыл удушливый запах палёной шерсти и горелого мяса.

Собравшись с духом, Радогаст выдернул меч из козла, перехватил рукоять клещами, так чтобы клинок свободно болтался над землёй, и легонько ударил по нему правильным молоточком.

Меч отозвался чистым протяжным звуком.

Радогаст, затаив дыхание, чутко вслушивался — не послышится ли неверное дребезжание, не зазвучат ли предательские подголоски, — ударил ещё раз...

   — Слышишь, Жданко? Звенит-то, звенит-то как!.. — упоённо воскликнул старый волхв. — Угодили мы, стало быть, Сварогу.

Подойдя к туше козла, Радогаст достал из-за голенища сапога кривой засапожный нож и тем ножом в два приёма отсёк рогатую голову, пошептал над ней заклинания и бросил в кузнечный горн.

   — Вот вам, Сварог и Сварожичи, за доброту вашу к малым детям своим...

А Ждан без сил упал на земляной пол.

* * *

Когда Ждан очнулся, то увидел перед собой невесть откуда явившийся дымящийся горшок с мясом.

   — Подкрепись, да и за работу, — сухо сказал Радогаст.