Истоки неприятностей

Когда кошмар становится привычным, то почти перестаѐт пугать. От видений мерзко, тоскливо, горько так, что выть хочется, но с этим можно бороться. Можно напомнить себе, что это просто старое воспоминание, найти несоответствие с реальностью, пусть даже мелкое, почти незаметное, ухватиться за него — и выбраться, как по верѐвке.

Можно… Но почему-то не всегда получается.

Даже если точно знаешь, что спишь.

Ракун знал. Знал, понимал, силился вырваться из дурацкого сна, но тот не отпускал, держал крепко, заставляя в тысячный раз переживать одну и ту же ситуацию. Или не ту же?

этот раз воспалѐнное подсознание подсунуло что-то новенькое. На первый взгляд всѐ как прежде: знакомый пейзаж, солнечный день, запах гари, женщина, заживо сгорающая в объятьях собственного сына, еѐ крик, его слѐзы, жар, от которого плавится кожа на руках…

Только руки почему-то не болят, зато глаза жжѐт так, будто в них перцу насыпали,

— картина происходящего расплывается, меняется, теряет чѐткость и яркость. Единственное, что видно хорошо — огонь. Огонь течѐт из глаз вместо слѐз, бежит по венам вместо крови, заполоняет всѐ вокруг, и в пламени кричит, сгорая, тонкая женская фигурка.

— Мама, — пересохшими губами шепчет Ракун, из последних сил вглядываясь в знакомое лицо.

Но это не то лицо!

Не то, но очень похожее: тѐмные волосы, резкие черты, горящие колдовским огнѐм глаза. И удивлѐнный, совсем детский взгляд.

Из всполохов огня на магоса смотрит Алина. То, что от неѐ осталось.

Из кошмара вырвал звон разбитого стекла. По лицу потекло что-то мокрое. Ракун машинально слизнул влагу — просто вода. Кажется, во сне он умудрился столкнуть с тумбочки стакан, причѐм очень удачно — сперва на себя, и только затем на пол.

Теперь главное на осколки не наступить. Особенно учитывая… М-да…

Ракун глубоко вдохнул, мысленно разгоняя остатки кошмара. Сон охотно отошѐл на задний план, уступив место реальности, но та оказалась ничуть не менее жуткой. Авария, похищение, ультиматум… И вишенка на торт: именно этот момент магия Устья выбрала, чтоб доходчиво объяснить своему носителю, что с него хватит.

Глаза всѐ ещѐ жгло, хотя от попавшей на лицо воды стало немного легче. Дольше оттягивать неизбежное Ракун не стал, набрался смелости и моргнул. И коротко ругнулся, убедившись в собственной догадке.

За время сна ничего не изменилось.

Комната тонула в тѐмной пелене, единственным светлым пятном выделялось окно, выходящее на солнечную сторону улицы. То есть мозгом магос понимал, что это окно, но видел только размытый квадрат, просвечивающий через туманную муть.

Попытка смотреть на мир отдельно правым глазом, а потом левым, ни к чему не привела — муть слегка колыхалась, меняла плотность, но более чѐткой становиться не желала. Проще уж зажмуриться и отключиться от зрения целиком, чем пытаться сориентироваться в этом визуальном аду.

а ещѐ надо придумать, как не наступить босой ногой на осколки.

Проблему с разбитым стаканом Ракун решил просто: перекатился на другую

сторону кровати и сполз на пол там. Привстал на цыпочки, дотянулся до настенных часов, нащупал стрелки. Почти полдень, надо торопиться. Настучать по мозгам Алексу за то, что усыпляет собственных друзей, можно будет и позднее, а сейчас лучше вообще ему на глаза не попадаться.

Одежду из шкафа удалось достать наугад, а вот найти сапоги никак не получалось. Обшаривая комнату, магос несколько раз влез ногами в разлитую воду (к счастью, осколки остались где-то в стороне), чуть не грохнулся, шѐпотом выругался (очень хотелось в полный голос, но вдруг услышат) и, наконец, решил идти прямо так.

Всѐ равно без арфактумов как голый, так какая разница, в обуви или босиком. Требование про отсутствие арфактумов Ракун помнил хорошо. Выполнять,

конечно, не хотел, но никакие уловки в голову просто не приходили. В неѐ, честно говоря, вообще мало что приходило, всѐ заглушало настойчивое тиканье часов и попытки хоть как-то сориентироваться в пространстве. Благо, дом Лисара магос знал как свои пять пальцев и не раз хвастался, что может пройти его с закрытыми глазами.

Вот и проверим!

Серѐжка полетела на пол, туда же отправился и шнурок с арфактумами. Себе Ракун оставил только маленькую подвеску с енотом — не магическую, обычную костяную фигурку. На удачу!

Незаметно выйти на улицу получилось на удивление легко. Никто не караулил у выхода, не бросался наперерез с воплями и не путался под ногами. Когда за спиной захлопнулась дверь, магос даже испытал некоторое разочарование. Неужели Алекс и Нина настолько понадеялись на снотворное, что вообще не следили за спящим другом? Вот растяпы!

Но с этими растяпами хотелось бы всѐ-таки попрощаться перед уходом. На всякий случай. А то ведь расстроятся же, если он не вернѐтся. Особенно выхухоль. Реветь опять начнѐт.