Истоки первой мировой войны

К 1914 г. в России существовал мнение, что она должна распространять свое влияние на юго-восток Европы. Высказывались различные суждения относительно того, когда Россия будет готова к войне, что выгоднее для нее — объединиться с Германией или с Францией и Британией. Но в правящих кругах, как ни велик был их страх перед последствиями войны, все же росла уверенность в том, что внутреннее развитие России зависело от успешной экспансионистской внешней политики. Министр иностранных дел стремился распространить влияние России на Балканах и создать союз между двумя враждебными славянскими государствами — Болгарией и Сербией. Этот союз привел к развязыванию первой Балканской войны. Победа Лиги Балканских государств получила поддержку России — дума сделала восторженный жест, поздравив болгар с победой. Распад Балканского союза и война между Болгарией и ее бывшим союзником заставила российское правительство задуматься о восстановлении своего влияния на Балканах на новой основе. Министр иностранных дел пытался уговорить Францию предоставить Болгарии заем, но опередила Германия. Миссия Лимана фон Зандерса нанесла серьезный удар по престижу России. Россия не оказала поддержки Сербии на переговорах по окончании Второй балканской войны. Это заставило многих, включая царя, понять, что доверие правительству как в стране, так и за рубежом зависело от того, окажет ли Россия Сербии безоговорочную поддержку в это время. Царь считал, что если он сделает какие-либо уступки, «Россия никогда не простит государю»[186]. В остальном «если вы видите, что я так спокоен, это потому что у меня твердая и решительная вера в то, что судьба России, моя судьба и судьба моей семьи в воле Божьей, которая дала мне эту власть. Чтобы ни случилось, я вверяюсь воле его, сознавая, что не могу думать ни о чем другом, кроме как о служении стране, которую он вверил мне» ^[187].

Так или иначе к февралю 1914 г., когда Коковцова сменил Горемыкин на посту председателя совета министров, в правительственных кругах царило всеобщее мнение, что война неизбежна. На конференции 21 февраля 1914 г. обсуждались детальные планы высадки российских войск в Константинополе в случае распада Оттоманской империи, хотя надежды на то, что это случится скоро, не было. Сазонов, министр иностранных дел, подчеркивал: «Мы не могли предполагать, что наши операции по захвату проливов вызовут европейскую войну». Военные заявляли, что невозможно провести нападение на заливы одновременно с военными действиями на Восточном фронте. Тем не менее «успешное завершение борьбы на наших западных границах решит проблему проливов в нашу пользу»[188]. Хотя правительство надеялось, что будет возможность овладеть Константинополем до начала европейской войны, и решилось на такую операцию, российский министр иностранных дел и военные лидеры понимали теперь, что войны не избежать и что она поможет получить давно желаемый контроль над проливами, хотя они предпочли бы, чтобы это произошло через два-три года, когда закончатся приготовления.

Предпосылкой этой конференции стало растущее опасение, что ситуация на Балканах все еще не стабильна и развитие внутренних событий в Турции приведет в конце концов к крушению Оттоманского государства. Тем не менее все больше росла уверенность в неизбежности конфликта между славянами и тевтонцами. В течение нескольких месяцев российская пресса печатала антигерманские статьи. К примеру, в начале 1914 г. «Новое время» — ведущая ежедневная газета правых писала; «Главным делом нашей внешней политики отныне является сжимающееся тевтонское кольцо вокруг нас, угрожающее России и всему славянскому миру стремительными последствиями…» [189].

Атмосфера, в которой принимались решения о российской внешней политике, была такой, когда не обращают внимания на все «за» и «против». Неопределенные надежды и страхи были более важны, чем тщательная оценка стратегического положения России. Трудно определить, какой политике, внутренней или внешней, отдавалось предпочтение, или сказать, чье мнение более влияло на нерешительного и фанатичного царя в его решении начать войну. Даже труднее, чем в отношении других великих держав, можно выделить какой-либо один фактор, определивший причину вступления России в войну.

Решение Италии остаться нейтральной в 1914 г. частично было результатом положения внутри страны, и в любом случае правительство и особенно министр иностранных дел использовали общественное мнение как удобный предлог для оправдания политики Италии в глазах ее разочарованных союзников. Настоящее политическое сражение за мир или войну разыгралось в первые два месяца после начала войны в Европе.