Истоки первой мировой войны

Весной 1914 г. официальная линия правительства была направлена на то, чтобы тарифная политика в достаточной мере отвечала интересам как германской промышленности, так и сельского хозяйства, а они должны были стараться возобновить коммерческие договоры на существующих условиях[251]. Русские не были готовы это сделать. Промышленный прогресс в течение предыдущих нескольких лет увеличил их уверенность в своих экономических силах, возросло также недовольство российских националистов контролем иностранцев над российской экономикой. Они понимали, что коммерческий договор с Германией обсуждался во время войны с Японией, когда Россия была ослаблена. В частности, Германия увеличила экспорт ржи в Россию и Скандинавию, благодаря скрытым субсидиям правительства, которые позволили снизить цену. Русские хотели уменьшить импорт германского зерна и увеличить собственный экспорт его. В 1914 г. была объявлена новая политика по отношению к импорту иностранного зерна. Даже до дипломатического кризиса в июле 1914 г. с обеих сторон границы велись разговоры о «продолжавшейся великой экономической дуэли между русскими и германцами»[252].

В Англии также– в течение последних двадцати лет говорили об «экономической дуэли с Германией»[253]. В обоих государствах шла речь о нечестной конкуренции. У британцев существовали особые причины для беспокойства, особенно из-за угрозы со стороны Германии. Британская доля в мировой торговле уменьшалась, Соединенные Штаты и Германия догоняли Британию по производству железа и стали, в то время как мощь британской более старой промышленности возрастала медленнее. (С экономической точки зрения Соединенные Штаты были такими же угрожающими конкурентами, как и Германия, тем не менее и разговора не было о растущем антагонизме между двумя странами.) В некоторых сферах англо-германские торговые отношения развивались, и, как отметила Зара Штайнер, между 1904 и 1914 гг. Британия стала лучшим покупателем у Германии, а Германия стала для Британии вторым по значимости рынком[254]. Особенно страдала от германских тарифов, одобренных в 1902 г. и введенных в 1906 г., британская промышленность — машиной строительная и текстильная. Германские промышленники также жаловались на конкуренцию со стороны Британии, например, производители шерсти беспокоились по поводу «прискорбного предпочтения некоторыми классами общества английской одежды»[255]. То, что вызвало в Англии протест в 1890-х годах, отражено в книге, опубликованной в 1896 г. Е. Е. Вильямсом «Сделано в Германии», в которой доказывалось, что: «По всем направлениям английское промышленное производство угрожающе падает и причина этого в большой степени германское производство»[256]. Это не столько объективная оценка упадка английской промышленности и коммерции, сколько страх перед проникновением германских коммерсантов на британский рынок, к примеру, на Средний Восток. Жалобы на высокую активность германских торговых кораблей поступали от английских бизнесменов. Французы были также чувствительны к конкуренции Германии, говоря, что четыре или пять представителей французских фирм в Москве конкурируют с 550 германскими[257]. В 1896 г. М. Шваб опубликовал работу, в которой говорил о тех же проблемах, что и Вильямс. Конечно, стремительный прогресс германской промышленности оказал влияние на отношение к ней иностранных государств и особенно Британии, но были и другие причины, вызвавшие недоверие к Германии. Как об этом сказал в 1906 г. Эдвард Грей:

«Экономический конкурент не очень оскорбляет наш народ. Люди обожают свою устойчивую промышленность и талант организации. Но они обижаются, когда им наносят вред. Они подозревают империю в агрессивных намерениях захватить мировое господство, и они видят, что Германия старается ускорить вооружение с целью преобладания в Европе. Вследствие этого появилось ужасное бремя расточительных расходов, которое легло на все другие державы "[258].