Истопник

Сталину ввели в тесный, с одним окном, но зато с письменным столом орехового дерева, покрытым зеленым сукном, кабинет следователя. Следователь – уже знакомый нам Летёха. Правда, на плечах его погоны старшего лейтенанта. Мы уже упоминали о получении очередного звания бодрячком Летёхой. Старлей. Хорошо служит Василий! И китель на нем – новый, с иголочки. Английского сукна и какого-то неземного цвета. Цвета «солнечные оливки». Бывает такой – нет ли?! Воротничок у кителя еще не стоячий, а отложной, энкавэдэвский, с кубарями в петлицах.

В марте 1946 года НКВД преобразовали в МВД.

Тогда и форму энкаведам начали менять. Но до ургальской глухомани погоны и звездочки еще только доходили. Поэтому китель Василию Зина Семина пошила особенный. С одной стороны, это уже форма МВД. С другой – не хочется расставаться со стилем НКВД. Ведь у энкаведов форма самая красивая в Красной армии! Летёха хотел в новом наряде покрасоваться перед Говердовской. Вот теперь и покрасуется. А энкавэдэшную гимнастерку, фасонистую и неуставную, тоже пошитую Зиной, Василий припрятал в чемодан. До лучших времен. Пусть вохра и зэки шушукаются о неизбежных переменах. Он уверен, что всё еще вернется. И васильковые фуражки, и ромбы в петлицах. И маузеры на бедре.

– Что ж вы такое славное имя опоганили, Сталина Георгиевна? – укоризненно начинает Летёха. Он хочет расслабить и утешить своей искренностью вызванную на первый допрос обвиняемую в сотрудничестве с японской разведкой Говердовскую. Вчера еще сослуживицу и зазнобу, по которой он тосковал, а вот теперь, поди ж ты, коварную гадину-шпионку, свернувшуюся клубочком на гранитной груди Дуссе-Алиньского тоннеля.

– Чем же я его опоганила?

– А то вы сами не знаете… Вас, Сталина Георгиевна, завербовал японский разведчик Саньяма-сан, он же – Санька, подсобный рабочий котлопункта. В действительности – майор Квантунской армии, самурай и резидент на стройке-500… Между прочим, специально внедренный! Это уже установлено следствием, – солидно добавляет Василий.

Следствием – значит им самим.

Когда только успел Летёха нарыть такие тревожные для Говердовской Сталины Георгиевны факты?!

– Никто меня не вербовал, товарищ старший лейтенант! Какая-то ошибка… Саньяма-сан топил в моем доме печку и помогал по хозяйству. Сами знаете, я целый день в тоннеле!

– Во-первых, я вам, гражданка Говердовская, не товарищ! Во-вторых, вы же знаете, что офицерам и служащим Бамлага запрещено использовать в личных целях труд военнопленных.

Сталина усмехается.

Зэки и зэчки работали на огородах, обшивали и обстирывали семьи офицеров, убирались в домах, кололи дрова и топили печки. У больших начальников были свои личные повара и парикмахеры. Мастера, отобранные из заключенных.

Летёха, которого нам следует уже называть Старлеем, продолжает дознание, порученное не кем-нибудь, а самим командиром Бамлага Френкелем!

Тут нельзя ударить лицом в грязь.

Тут надо применить всё накопленное и познанное за годы псарни.

Так называли почетную службу в рядах НКВД, а потом и эмвэдовскую. Псарня она и после реформы осталась псарней.

– Гражданка Говердовская! Прошу четко отвечать на поставленные вопросы, а не рассказывать про то, как вы ударно трудились на стройке. Вы про свои достижения успели красочно доложить с трибуны! Цветочки на клумбах, покрашенные полы в бараках и фонтанчики на портале. Когда и при каких обстоятельствах вы вступили в половые отношения с японским самураем Саньямой?!

– Ни в какие отношения я с ним не вступала!

Летёха задумчиво барабанит пальцами по столу, смотрит в мутное окошко и кладет на край стола пистолет. Достал его из кобуры. Известный всем прием. Сейчас наступит момент истины. Кто кого? Или подозреваемая начнет давать нужные следователю показания, или…

Что – или?

Василий встает и закрывает дверь кабинета на щеколду. Возвращаясь, пинком вышибает табуретку из-под Сталины. Говердовская падает на спину. Руки у нее за спиною скованы наручниками. Летёха прыгает на арестованную. Рвет пуговички на вороте гимнастерки и с вожделением достает груди Сталины. Играет ими, пробует дотянуться губами.

А Сталина, странно, не сопротивляется.

– Может, и лейтенантику залетному не давала? А если я сейчас проверю?

Расстегивает галифе, пробует раздвинуть ноги Сталины. Сталина поддается. Кажется, даже начинает слегка постанывать. Тем самым усыпляет бдительность Василия-страдальца. Она давно видела, что нравится Летёхе.

Сталина крупная и сильная молодая женщина. Она понимает, что кричать бесполезно. Никто не посмеет зайти в кабинет следователя во время допроса.

Она как бы затевает любовную игру.

А потом, изловчившись, коленом бьет Василия в пах.

Со стоном отваливается Старлей. Или тут все-таки – еще Летёха?

Старлей не позволил бы так провести себя.

Говердовская вскакивает на ноги.

– Расстегни наручники, говнюк! Связанную бабу взять не можешь. А еще туда же – в следаки! «Расскажите, как вы были завербованы японской разведкой…»

Она передразнивает Летёху.

– Я тебе сейчас оформлю нападение на следователя во время допроса! – визжит Летёха. – Еще пятерик получишь!