Историческая библиотека

25. (1) Гракх публичными речами поставил вопрос об отмене аристократического правления и установления демократии и заслужил доверие у всех классов[25], имея этих людей не просто сторонниками, а скорее покровителями его смелых планов. Каждый человек, по сути, подкупленный надеждой на личную выгоду, был готов к любому риску от имени предлагаемых законов, как если бы он был лично в них заинтересован. Отняв у сенаторов право служить в судах и назначив всадников присяжными, он сделал так, что подчиненное сословие стало в состоянии властвовать над старшим; нарушая существующую гармонию сената и всадников, он привел простой народ в состояние вражды с обоими сословиями; затем, используя это общее разногласие как ступеньку к личной власти, а также истощив государственную казну низменными и неподобающими расходами и одолжениями, он добился того, что все видели вождя только в нем; отдав провинции в жертву безрассудной алчности откупщиков, он вызвал у подвластных народов заслуженную ненависть к своим правителям, и, ослабляя в законодательном порядке суровость старой дисциплины, как средство снискать благосклонность солдат, он привнес неповиновение и анархию в государство: ибо человек, который презирает тех, кто властвует над ним, восстает также и против законов, и от этой практики произошли роковые беззакония и низвержения государства[26].

(2) Гракх достиг таких высот власти и высокомерия, что, когда плебс проголосовал за изгнание Октавия[27] из города, он освободил его, заявив народу, что сделал это из одолжения своей матери, которая ходатайствовало за этого человека.

26. (1) Публий[28], сопровождаемый плачем толпы удалился в изгнание из города. В самом деле народ не мог не знать, что его ссылка была несправедливой, но подкупленный взятками, направленными против него, он лишил себя свободы, чтобы осудить зло.

27. (1) Семнадцать триб проголосовали против закона[29], и равное число других одобрили его. Когда восемнадцатая была подсчитана, оказалось большинство в один голос тех, кто поддерживал эту меру. Хотя решение народа было сведено к такому почти равному завершению, Гракх был возбужден, как если бы он боролся за саму жизнь, но когда он понял, что выиграл с преимуществом в один голос, воскликнул: "Теперь меч висит над головой моих врагов! Что касается всего остального, независимо от решения Фортуны, мы должны быть довольны".

28. (1) Александр[30], не имея уверенности в массах из-за их неопытности в опасностях войны и их готовности к любым переменам, не рискнул вступить в бой, но решил собрать вместе царские сокровища и украсть подношения, предложенные богам, и с этим уплыть ночью в Грецию. Он предпринял попытку ограбить храм Зевса[31], использовав для этого каких-то варваров, но был обнаружен, и вместе со своими солдатами встретил немедленное и достойное наказание. Сумев, однако, ускользнуть с немногими людьми, он попытался сбежать в Селевкию. Вести, однако, опередили его, и когда селевкидцы услышали об ограблении храма, они запретили ему въезд в город. Потерпев неудачу в этой попытке, он тут же бросился искать убежища в Посидиуме (Posideium), держась в бегстве берега моря.

(2) Александр, после разграбления храма, пытался спастись в Посидиуме. Но, можно предположить, все невидимые Божественные Силы следовали за ним по пятам в плотном преследовании, и, взаимодействуя в целях его наказания, вынуждали его все ближе и ближе приближаться к заслуженной погибели. Он, фактически, был задержан и предстал перед лицом Антиоха в его лагере всего лишь через два дня после ограбления храма. Так мудро свершилось возмездие правосудия, неизбежно настигающего необдуманные дела нечестивых людей. Да! бдительные Мстители выследили грешника, и наказания, которые они налагают, являются быстрыми. Еще вчера он был царем, и предводителем сорока тысяч вооруженных людей. Ныне его вели в цепях навстречу оскорблениям и наказанию от рук врагов.

(3) Когда Александра, царя Сирии, вели в цепях по лагерю, это казалось невероятным, и не только тем, кто слышал об этом, но даже очевидцам, ибо осознание, что это никогда не может случиться, боролось против прямого свидетельства чувств. Но когда истина подтверждалась воочию, все как один изумлялись перемене в себе от зрелища, некоторые рукоплескали, часто выражая одобрения проявлению божественной силы, другие по-разному рассуждали о непостоянстве фортуны, изменчивости человеческих дел, внезапным изменениям направления удачи, и переменчивости человеческой жизни, все что выше понимания того, что человеку следует ожидать.