Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Мне кажется, что в нашей литературе проявляется несколько негативное отношение к стихийному движению в социальной революции. Само определение революции формулируется так, что стихийность как бы исключается из него. Очень много говорится о целенаправленной деятельности, об осознании целей революции. Но что, собственно, означает осознание цели? Кто должен эту цель осознать и в чем это осознание выражается? Возьмите хотя бы ту революцию, о которой докладчик не упоминает, – Февральскую революцию 1917 г. Против царизма выступили различные силы, и каждая из них по-своему представляла, осознавала ее цели. Очевидно, что только ленинский анализ всей суммы объективных и субъективных факторов вскрыл подлинный характер революции. Но и сам этот анализ не сразу стал достоянием авангарда и тем более широких масс.

Если продолжать разговор о Февральской революции, то она началась именно как стихийное движение масс. «Самочинное, стихийное создание Советов рабочих депутатов в Февральскую революцию повторило опыт 1905 года», – говорил Ленин[528]. И дальше: «…B феврале 1917 года массы создали Советы, раньше даже, чем какая бы то ни было партия успела провозгласить этот лозунг»[529]. Без стихийного движения, которое возникло в феврале 1917 г., не могло быть ни данной революции, ни дальнейшего развития революционного процесса.

Мы слишком схематизировали историю революций, она нередко построена у нас на абстрактном плоском противоположении буржуазной и социалистической революций. Если же вникнуть в ленинское осмысливание опыта революции, то мы увидим, что оно выходит из рамок такого плоского противоположения. Ленин, например, говорит о революции 1905 г. как буржуазной по своему содержанию и пролетарской по методам борьбы. Конечно, марксизм установил точное разграничение понятий буржуазной и социалистической революции. Но живой революционный процесс дает нам все новый и новый материал, показывает новые грани этого процесса. Ленин еще в 1905 г. писал: «Ведь мы же все противополагаем буржуазную революцию и социалистическую, мы все безусловно настаиваем на необходимости строжайшего различения их, а разве можно отрицать, что в истории отдельные, частные элементы того и другого переворота переплетаются? Разве эпоха демократических революций в Европе не знает ряда социалистических движений и социалистических попыток? И разве будущей социалистической революции в Европе не осталось еще многого и многого доделать в смысле демократизма?»[530].

После выхода в свет «Краткого курса истории ВКП(б)» получилось, что Февральскую революцию «пристегнули» к империалистической войне и отъединили от дальнейшего хода событий. В результате вся история революции как единого процесса была рассечена, а истоки Октября начинались с определения курса в апреле 1917 г. При этом пропадал объективный процесс развития революции, процесс ее перерастания из буржуазной в социалистическую, а этот процесс начался до того, как партия в целом его осознала, приняв знаменитые тезисы Ленина.

Мне представляется, что застывшая схема революционного процесса связана также с догматическим пониманием движущих сил революции. В нашей литературе все было разложено по полочкам: буржуазная революция – такие-то движущие силы, переход к социалистической революции – движущие силы (речь идет в данном случае о крестьянстве и социальных группах внутри крестьянства) мгновенно перестраиваются. Между тем известно, что перестройка классовых сил, изменение в их соотношении произошло далеко не сразу, что огромный объем демократических задач, выполненных социалистической революцией на ее первом этапе, предопределил поддержку пролетариата со стороны всего крестьянства и в Октябрьской революции.

Чем крестьянские массы были вдохновлены во время Октябрьской революции? Идеями социализма? Далеко не так. Крестьянские массы были вдохновлены не социалистическими идеями в чистом виде, а своими интересами, прежде всего задачами ликвидации помещичьего землевладения, разделом земли.

Вот почему, говоря о революционном процессе 1917 г., мы ничего в нем не сможем понять, если будем исходить из абстрактного, плоского противоположения буржуазной и социалистической революций. То, что первая переходит во вторую, а вторая решала задачи первой, не учитывается догматической схемой.

Мне представляются правильными замечания тех товарищей, которые говорят, что необходимо изучить историю осмысливания процесса социалистической революции крупными марксистами, деятелями нашей партии, соратниками Ленина и прежде всего самим Лениным.