Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Непрерывные митинги и собрания тех времен были также одной из форм завоевания народом политической свободы, осуществляемой без всяких законов и норм. Обстановка первых месяцев после Февральской революции, когда Временное правительство было не в состоянии осуществлять насилие над народом, благоприятствовала развитию этой формы народной самодеятельности. Но и после июльских дней буржуазия не смогла подавить инициативу масс. Митинги и собрания на предприятиях, в воинских частях, в деревнях собирались по-прежнему, давая выход накопившейся энергии. Обычно в литературе факты этого порядка используются иллюстративно, главным образом для воспроизведения динамичности и эмоциональной окраски общего хода событий. Нам кажется, что такой подход недостаточен. Требуется их анализ с точки зрения содержания и масштабов включения все более глубоких слоев народа в активную общественную жизнь, развития их политического мышления от первоначальной наивной, эмоциональной, преимущественно разрушительной революционности к сознательной деятельности в процессе революционного строительства нового общества.

* * *

О стихийности движения применительно к 1917 г. можно говорить весьма условно. Еще в начале XX в. Ленин писал о том, что «„стихийный элемент“ представляет из себя, в сущности, не что иное, как зачаточную форму сознательности. И примитивные бунты выражали уже собой некоторое пробуждение сознательности: рабочие теряли исконную веру в незыблемость давящих их порядков, начинали… не скажу понимать, а чувствовать необходимость коллективного отпора, и решительно порывали с рабской покорностью перед начальством. Но это было все же гораздо более проявлением отчаяния и мести, чем борьбой»[62].

Со времен примитивных бунтов много воды утекло. Массы, и прежде всего пролетариат, в условиях сравнительно развитого капиталистического строя накопили огромный опыт борьбы. С «рабской покорностью» было покончено. Об этом свидетельствовали 1905 и особенно 1917 гг. Самое включение огромных масс людей в общественную жизнь являлось лучшим тому доказательством. Однако состав участников гигантского «исторического действия» был далеко не однороден. Если его пролетарский авангард, да и то не весь, уже пришел к пониманию существа событий и действовал сознательно, что было равносильно действию в большевистском духе, то широчайшие слои втягивались, и притом впервые, в революционную борьбу, не столько понимая ее смысл и цели, сколько ощущая потребность изменить, уничтожить существующий строй. Это была мелкобуржуазная масса и по составу, и по психологии. Отсюда ее постоянные колебания, иллюзорность взглядов на политику, бессознательная доверчивость к капиталистам, сменившим царизм у кормила правления, и т.д. Усиление стихийного элемента в движении после свержения царизма означало не то, что оно было вообще «безыдейным», а то, что оно питалось мелкобуржуазными иллюзиями и предрассудками, развивалось в русле мелкобуржуазной революционности. В такой стране, как Россия, это было совершенно естественно, ибо сама социальная почва создавала для того исключительно благоприятные условия. Конечно, стихийный элемент выступал время от времени и в «чистом» виде, как выражение безысходного отчаяния и анархических попыток разнести все и вся, лишь бы выбраться из тупика, в который завели Россию война и вызванная ею разруха.

Нет, пожалуй, ни одной работы на данную тему, где бы не приводились знаменитые ленинские слова: «Гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула все, подавила сознательный пролетариат не только своей численностью, но и идейно…»[63]. Однако при изложении конкретных событий эта оценка положения дел в России частенько забывается. Не говоря уже о том, что некоторые авторы вообще избегают цитировать заключительную часть фразы («…т.е. заразила, захватила очень широкие круги рабочих мелкобуржуазными взглядами на политику»[64]), факты излагаются таким образом, будто речь идет лишь о количественном объеме «мелкобуржуазной волны», а ее идейное влияние распространялось только на ту часть пролетариата, которая была разбавлена выходцами из мелкобуржуазной среды. Вот как препарирует, например, эту ленинскую мысль один из авторов специальной работы о буржуазных и мелкобуржуазных партиях в 1917 г. Он пишет: «Гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула сознательный пролетариат, отчасти даже заразила его идейно. Значительные круги рабочих были захвачены мелкобуржуазными соглашательскими иллюзиями»[65]. На первый взгляд, «правка» автора не велика. Но одно только словечко «отчасти» сразу придает оценке иное звучание. Можно в чем-то не соглашаться о Лениным, но заниматься «подгонкой» его высказываний под собственную концепцию никак не годится.