Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

На первых порах весьма многочисленные клубы Беллами с жаром взялись за дело. Их «действительными членами» являлись преимущественно выходцы из среды интеллигенции и мелкой буржуазии. Такой членский состав дал повод для иронических и, надо сказать, справедливых замечаний, вроде того, что все движение надевает «шелковую шляпу на социализм» и пр. Но критика не поколебала намерения организаторов клубов оставить закрытыми их двери для разночинной публики и представителей народных низов. Напротив, они еще раз подтвердили свою позицию в отношении принципов приема и открыто заявили, что члены клубов должны подбираться медленно и по возможности из людей, «удачливых в жестокой конкурентной борьбе», образованных и «консервативных в риторике»[288]. К проявлению сочувствия со стороны тред-юнионов «националисты» относились с настороженностью, неприязненно и даже враждебно. Такая установка была обусловлена самой внутренней сущностью того социализма, который был рожден одной фантазией и не опирался на действительные элементы общественной эволюции, в практическом отношении ограничивая себя целиком программой культурничества[289].

В политике «националисты» безоговорочно ориентировались на эволюционный тип движения, медленный, без взрывов и рывков вперед, с тщательным отбором всех разумных элементов старого общественного порядка и включением их во вновь созидаемую действительность. Весь путь к новому обществу они собирались преодолеть в два приема: сначала подготовка почвы для органического восприятия социализма большинством нации, а затем уже осуществление общественных преобразований (включая национализацию народного хозяйства) исключительно «при помощи политических средств», референдума, добровольных уступок и т.д.

Если бы Беллами оставался на реальной почве, он вынужден был бы признать невозможность коренного перелома без революционных действий масс, без революционного диктата в интересах большинства, хотя это вовсе и не обязательно связано с террором в отношении представителей эксплуататорского класса, поскольку, вообще говоря, нельзя исключать мирный, легальный ход самого общественного переворота[290]. Однако и в последнем случае нельзя было бы целиком обойтись набором джентльменских правил, не подкрепляя силу убеждения силой принуждения.

Радикальному движению «националистов» суждено было пережить крутой подъем и довольно быстрый упадок. Начало действительно могло показаться многообещающим. Многие влиятельные общественные круги отнеслись благожелательно к агитации «националистов», их поддержали крупные газеты и еженедельные издания. В 1891 г. «националисты» одержали первую победу. Законодатели штата Массачусетс вняли их доводам и вотировали большинством голосов предложенный бостонским клубом законопроект о передаче в муниципальную собственность газовых предприятий и мелких электростанций. Вслед за тем 16 городов в том же штате, а за ними и некоторые города в Огайо качали строительство энергетических предприятий, находившихся в муниципальном подчинении. Сторонники Беллами отнесли эти успехи «социализма газа и воды» за счет пробуждения естественного доброго начала у буржуазных политиков. Окрыленные, как им казалось, признаками всеобщего избавления от чудовищного просчета, «погрузившего мир во тьму», и освобождением общества от звериных инстинктов, «националисты» перенесли центр тяжести своей пропаганды на вопрос об экономическом равенстве и национализации основных отраслей народного хозяйства: горнорудных предприятий, транспорта, связи и т.д. Здесь их ждало разочарование. Пока агитационная кампания «националистов» ограничивалась реформами в духе «муниципального социализма», ее терпели и даже вежливо ей аплодировали. Но стоило хотя бы на словах посягнуть на нечто более важное, чтобы вызвать обратную реакцию у буржуазии. Она располагала многими возможностями для нейтрализации течений, которые сами ослабляли себя тем, что отгораживались от широких масс трудящихся, в первую очередь от рабочего класса.

Распад движения был ускорен также внутренними трениями, органичными для самой природы мелкобуржуазного радикализма как политического течения. Недостаток определенности, отсутствие скоординированной рабочей программы и внимания к конкретной действительности, стремление ограничиться общими фразами о необходимости «идти вперед», неэффективность организационной структуры, ее сословность – все это быстро подточило силы движения изнутри. Американский историк Квинт писал: «Широкие теоретические обобщения лидеров движения не могли удовлетворить рядовых членов. Первые рассматривали себя в качестве пропагандистов и наставников, последние были больше заинтересованы в действии»[291]. Мелкобуржуазному социализму явно недоставало самокритичности, чтобы извлечь для себя уроки из этого поражения.

* * *