Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Философско-исторические и социально-политические сочинения Карра затрагивают весьма широкий круг проблем[409]. В 1962 г. были опубликованы лекции Карра, объединенные общим названием «Что такое история?»[410]. В настоящей статье мы ограничиваемся по преимуществу этой последней работой, позволяющей прежде всего рассмотреть теоретико-познавательные воззрения Карра.

Центральная проблема исторического познания, как и всякого познания, – проблема отношения историка (субъекта исторического исследования) и исторического факта (объекта и результата исторического познания). Какова же специфика взаимодействия историка и исторического факта? Изображать, «wie es eigentlich gewesen», – это изречение немецкого историка Л. фон Ранке стало крылатым, выражая господствующий взгляд профессиональных историков XX в. История – не философия, она должна выявить факты, ее долг – не «суммирование» исторических тенденций, а лишь «описание» их[411]. Этот вывод, как замечает Карр, «избавлял их (историков XIX в. – А.Н.) от скучной обязанности думать самим»[412]. Сложился своеобразный «культ фактов», получивший затем теоретическое обоснование в методологии позитивизма. Схематически процесс исторического познания представлялся следующим образом: сначала устанавливаются факты, затем делаются выводы из них. От документа – к факту, от факта – к обобщению. Собирание и отбор исторических фактов отделялись как нечто обособленное от их интерпретации.

Преодоление позитивизма является, однако, не таким простым, а его влияние или, во всяком случае, влияние его традиций достаточно сильно и по сей день. Дело в том, что позитивизм не отрицает вовсе значения теории в историческом познании. Но, во-первых, само историческое обобщение понимается лишь как эмпирическое обобщение, возникающее путем сравнения разных исторических событий и явлений и выделяющее их сходные или различающие признаки. Самое большее, что может дать такое обобщение – это классификация явлений; раскрытие же сущности относится к принципиально иной форме деятельности и носит только гипотетический характер[413]. Во-вторых, методология позитивизма насквозь метафизична. С одной стороны, существуют факты, бесчисленное множество фактов, и успех исследования заключается в том, чтобы охватить как можно большее количество фактов[414], а с другой – субъект исторического исследования – историк, изолированный, абстрактный индивид, противостоящий необозримому океану фактов. В данном случае сама теория оказывается не результатом, итогом сложного и активного процесса отражения историком исторических фактов, а синтетической, чисто субъективной и произвольной конструкцией – «гипотезой» или «догадкой» (К.Р. Поппер).

«В Великобритании, – пишет Карр, – этот взгляд на историю вполне совпадал с эмпирической традицией, которая была главной в британской философии от Локка до Рассела». Он едко высмеивает мудрость «общераспространенного» взгляда: «факты доступны историку в документах, надписях и т.д., как рыба в лавке рыботорговца. Историк собирает их, приносит домой, приготовляет и использует в любом виде, какой ему угоден»[415]. Карр решительно не согласен с принижением роли субъекта в историческом познании: «Факты говорят только тогда, когда историк обращается к ним; это он решает – какие факты использовать, в каком порядке и контексте»[416]. Возьмем такой исторический факт, как переход Цезаря через Рубикон. Фактов перехода людьми этой мелкой речушки до и после Цезаря было много, однако лишь переход Цезаря через Рубикон «вошел в историю», т.е. стал историческим фактом[417]. «История означает объяснение (interpretation)»[418] – таков вывод автора.

Он ставит вопрос об отличии факта прошлого (fact about the past) от факта истории (fact of history). Различие между ними «не жестко или постоянно». Лишь в сфере научного исследования факт прошлого превращается в факт истории и только там выясняется, насколько объективно значителен данный факт, в какой степени он раскрывает действительный ход истории. Таким образом, «положение его как исторического факта зависит от его интерпретации. Этот элемент интерпретации является составной частью каждого факта истории»[419].

Вместе с тем Карр предостерегает от фетишизации факта и документа. «Конечно, факты и документы, – пишет он, – существенны для историка. Но не надо фетишизировать их. Сами по себе они не образуют истории, в них еще не дано готового ответа на этот трудный вопрос: что такое история»[420].