Исторические мемуары об императоре Александре и его дворе

На следующий день город собирался дать большой бал по случаю годовщины дня рождения Его Величества, но государь отказался от этой почести и сказал мне по поводу этого отказа, мотивированного столькими причинами: «Я подумал, что в данных обстоятельствах танцы и даже сами звуки музыки не могут быть приятны».

Я поспешила выразить сочувствие столь справедливой мысли.

Прощаясь со мной, государь изволил вновь любезно выразить свое участие ко мне и благоволение.

Я проводила государя до передней, где его ждал любимый его кучер Илья, который напился чаю с моим лакеем и горничными, в то время как, по моему приказанию, другие слуги смотрели за лошадьми государя.

Кучер остался очень доволен проведённым вечером, который был даже весьма шумен, так как долгий, громкий смех доносился до гостиной, где я сидела с государем, который, по счастью, не обратил на это внимания. Илья уверил моих людей, что он расскажет об их дружеском приёме своему господину, которому, сказал он, это, наверно, доставит удовольствие. Слуга этот своим прекрасным характером вполне заслуживал безграничную привязанность к нему императора. Мне рассказали о нем трогательный эпизод.

Государь имел обыкновение ездить по улицам Петербурга в дрожках или зимой в санях, запряжённых в одиночку. Лошадью правил Илья. Однажды, когда государь объезжал город, Илья повёз его в грязную, плохо застроенную улицу. «Зачем ты везёшь меня в этот квартал?» – спросил государь. Илья тотчас повернул назад. Тем не менее, в другой раз он опять повёз государя в то же место. Государь, очень удивлённый, сказал: «Ты не без причины всё возишь меня на эту улицу?» Принуждённый отвечать, Илья сказал: «Если Ваше Величество дозволит, я отвечу, когда мы проедем подальше». Государь согласился. Подъехав к одной хижине, Илья остановился. «Ваше Величество, – сказал он, – вот жилище вдовы моего прежнего хозяина, который уступил меня Вашему Величеству».

Государь ничего не ответил, но, вернувшись во дворец, он дал честному Илье денег для передачи прежней хозяйке, с обеспечением ей пенсии на остаток ее дней. Муж этой дамы потерял всё состояние, оставил ее в нищете[8].

Глава ХII Праздник в честь Александра. Варварская почесть, отвергнутая государем

В годовщину рождения императора Александра государю представлялись разные лица. Немногие оставшиеся в Вильне представители литовской аристократии зашли ко мне из замка. Господа эти были еще под впечатлением величественного обращения императора Александра и его речи.

– Господа, – сказал им государь, окинув взглядом собрание, – я недоволен многими литовцами и одобряю лишь весьма немногих среди них. Но я предпочитаю забыть прошлое в надежде, что вы уже не поставите себя в положение, в котором вам пришлось бы прибегать к моей снисходительности и так далее.

Днём я получила приглашение на вечер к фельдмаршалу Кутузову. Государь обедал у него, и говорили неопределённо, что он вторично будет у него вечером.

Входя к фельдмаршалу, я очень удивилась при виде приготовлений к танцам музыкантов, массы военной молодёжи и т. д. В ту минуту, когда входил император, к ногам его положили знамёна, недавно отнятые у неприятеля.

Я видела, как император отступил с движением удивительной скромности, исходившим из великодушного чувства… Затем он вошёл в кабинет фельдмаршала. Последний вскоре вышел из кабинета и сказал мне: «Мы сейчас нечто сделали для вас».

Не понимая, что хотел сказать фельдмаршал, я попросила у него объяснения. Речь шла о только что подписанной императором амнистии в пользу литовцев.

Какая прекрасная мысль – ознаменовать забвением и прощением тот день, когда он впервые увидел свет!

Приглашая меня на танцы, государь сказал мне: «Вероятно, вы удивитесь, что попали на бал после моих вчерашних слов, но что делать, надо было доставить старику удовольствие». Государь так называл фельдмаршала. Он однажды сказал мне, говоря о Кутузове: «Старик имеет основание быть довольным, мороз сыграл ему в руку». Между тем он только что пожаловал этому старику брильянтовый орден Св. Андрея и великолепную почётную саблю, украшенную крупными алмазами и гирляндой лавра из изумруда: при этом фельдмаршал нашёл, что драгоценные камни слишком малы, и уверял, что он это заметит самому государю.

Этот бал, где, за исключением двух-трёх литовцев, я видела лишь русских военных, мысленно переносил меня в Петербург, и иллюзия была бы полная, если бы не этот зал, где я видела Наполеона и французов.

Я сказала императору, что, не покидая Вильны, я в течение шести месяцев перевидала почти все европейские нации, и что это произвело на меня впечатление волшебного фонаря. Император передал мне также сделанное ему довольно верное замечание, что Наполеон, сам погубив свою армию, показал себя самым лучшим союзником России.

Фельдмаршал представил Его Величеству одну русскую даму, которая последовала за своим мужем на войну и на самое поле сражения.