Исторические миниатюры. Как отвага, скука и любовь сформировали мир

Ему было необходимо лишь собрать данные для дальнейшего отчета, но то, что он там услышал, очень ему понравилось: национализм, антилиберализм, антикапитализм, антикоммунизм, антисемитизм. Его привлекали все эти «анти» и «измы». Однако сама партия казалась ему сборищем простых недоумков и в этом походила на все остальные группы, которые в то время разрастались во всех уголках Мюнхена. На этом бы все и закончилось, если бы в конце заседания, когда он уже собирался уходить, Гитлер не вступил в дискуссию с человеком, чье мнение ему не понравилось. Он настолько разошелся, что его собеседник в конце концов решил удалиться, а Гитлер все продолжал кричать на него из другого конца зала: от волнения он жутко вспотел, из-за чего показался членам партии «мокрым пуделем». Едва он закрыл рот, его пригласили присоединиться к партии.

Несмотря на то, что солдаты не могли вступать в партии, Майр разрешил Гитлеру это сделать. Что могло пойти не так? Партия была настолько незначительной, что вместе с Гитлером насчитывала всего 55 членов, а еще она была настолько жалкой, что его зарегистрировали под номером 555, ведь, чтобы раздуть список, они начали считать с числа 501. Тем не менее после того, как к ним присоединился мокрый пудель, им уже не нужно было идти на детские ухищрения, чтобы изображать силу. Гитлер превратил эту партию в свою собственную, и через каких-то десять лет в ней будет состоять более двух миллионов человек, а кроме того, она будет носить другое имя: национал-социалистическая немецкая рабочая партия. Другими словами, партия нацистов.

Наша потребность в создании убедительных историй с закрытым концом, а также в поиске закономерности и смысла зачастую приводит к тому, что мы сопротивляемся и не хотим принимать случайность и человеческий фактор как катализатор великих событий, потому что это означает принятие хаоса, глупости, тщеславия и низменных страстей, которые, как нам прекрасно известно, могут повлиять на ход вещей. Например, в рассказанной выше истории есть несколько моментов, при чтении о которых наша рука так и тянется к невидимому рычагу: нам хочется изменить ход истории, заставить ее развиваться по-другому. Но что случилось, то случилось. Правда, случилось это настолько абсурдным и нелепым образом, что это вселяет в нас страх.

Карл Майр ощущал этот страх с силой человека, который почти непреднамеренно поспособствовал рождению зла. Он попытался это исправить и, перейдя от ультраправых к сторонникам социализма, превратился в ярого противника партии своего подчиненного, которого так хорошо знал. Поэтому, когда нацисты пришли к власти, Майру пришлось бежать во Францию, и там, подавленный бременем своей совести, он написал статью под названием «Я был начальником Гитлера», в которой оправдывался, говоря, что на самом деле все, что произошло, было результатом махинаций со стороны его начальства, а сам он в действительности никаких приказов не отдавал и ничего не разрешал. Год спустя Германия вторглась во Францию и Майр был задержан гестапо. Нетрудно представить, что с ним случилось потом.

Пусть же эта история и те, что следуют за ней, помогут нам сохранить ясный взгляд при столкновении с абсурдностью и нелепостью рождения некоторых людей и позволят распознать зло, даже если оно исходит от самых безумных, капризных и карикатурных персонажей в истории.

Пионер О том, как один негодяй по имени Сэнди для получения страховки обманным путем изобрел современный терроризм

Золотые очки, рыжеватая борода. Весной 1874 года Теадро Вискофф наведался к венскому часовщику Игнацу Ринду, и по сравнению со всем тем, что он ему тогда рассказал, его имя казалось не таким уж и странным. Оно звучало именно так, каким и было на самом деле: вымышленным. Настолько же лживой была история, которую Вискофф рассказал о себе, басня на ломаном немецком, согласно которой он, крупный толстый парень с золотыми очками и рыжеватой бородой, был солидным русским предпринимателем с прибыльным текстильным бизнесом. В подробности своего бизнеса он особо не вдавался, обмолвился только, что тот был связан с шелком, но о том, чего он хотел от часовщика, сказал сразу же: ему нужен был механизм, который можно было запрограммировать на бесшумную работу в течение десяти дней, а потом этот механизм должен был активировать стержень, который бы падал с силой молота. Вискофф сказал, что такой механизм был ему необходим для того, чтобы одним ударом разрывать тысячи нитей, и в случае, если он останется доволен изобретением, то закажет еще несколько десятков. Впрочем, это тоже было ложью.