Исторические миниатюры. Как отвага, скука и любовь сформировали мир

Впрочем, худшее из нападений ожидало ее впереди: 2 марта 1882 года поэт-мизантроп Родерик Маклин, убежденный в том, что разговаривает с Богом, считавший цифру 4 своим счастливым числом, а голубой цвет – приносящим удачу, пребывал в ярости из-за того, что отправил несколько своих стихов королеве, но не получил ответа. Поэтому Маклин решил появиться около кареты Виктории и выстрелить в нее – он едва не попал в цель и был задержан учениками Итона, которые избили его своими зонтиками. Поскольку было ясно, что у Маклина поехала крыша, его отправили в психиатрическую больницу, отчего Виктория пришла в ярость. Это было уже седьмое покушение на ее жизнь, и она считала, что никто из преступников не понес должного наказания. Королева жаждала мести. Касательно этого случая и всех предыдущих: «Если это закон, то тогда закон нужно изменить», – сказала она премьер-министру. И ее приказ более-менее выполнили: ей не удалось добиться того, чтобы Маклин был повешен, однако согласно новому закону его стали считать не «невиновным по причине невменяемости», а «виновным, но невменяемым». Символический реванш. Кроме того, благодаря этому факту популярность королевы и ее престиж достигли своего пика и не снижались до самой ее смерти. Ведь в конце концов, как она написала в письме одной из своих дочерей после последнего покушения: «Стоит пережить покушение, чтобы убедиться в том, насколько тебя любят».

Семьи

У диктаторов тоже есть матери. Мать Сталина звали Кеке Геладзе, она проживала в родной Грузии, за 1500 километров от своего сына. Работала модисткой и поденщицей. Она пережила жестокого мужа и смогла выжить в среде, которая пыталась подавить ее свободный и сильный характер. Женщина хотела, чтобы Иосиф, единственный из ее детей, кому удалось пережить детство, стал священником. Впрочем, Иосиф разочаровал мать. Священником он не стал, это она знала, но, по правде говоря, кем он был на самом деле, она понятия не имела. В действительности Кеке почти ничего не знала о своем сыне. Да, иногда он ей писал, проявлял заботу, и все же после революции почти не приезжал к ней. Пара визитов за пятнадцать лет и на этом все. В 1935 году она заболела и ее сын Иосиф, которого она называла Сосо, отправился в Грузию. Наконец-то она могла спросить его, кем он работает.

Визит был недолгим, но повлек за собой репортаж из двух частей в «Правде». Кеке, которой на тот момент было семьдесят пять лет, была, возможно, единственным человеком в СССР, который мог совершенно свободно разговаривать со Сталиным. Именно это она и сделала. Спросила его о Троцком, сказала, что им нужно было править вместе, а еще – что она всегда хотела, чтобы Иосиф стал священником, потому что священники работали мало и очень хорошо жили. По словам врача, лечившего Кеке, в какой-то момент Сталин спросил свою мать, почему она так часто его била в детстве. «Потому ты и вышел такой хороший», – ответила она. Потом она спросила: «Иосиф, кто же ты теперь будешь?» Сталин ответил: «Царя помнишь? Ну, я вроде царь». Если он и пытался впечатлить свою мать, ему это не удалось, потому что Кеке на это ответила: «А жаль, что ты так и не стал священником». Эти слова весьма позабавили Сталина, но больше он ее не навещал. Кроме того, вторая часть репортажа «Правды» так и не была опубликована.

Несмотря на то, что в этой сцене участвуют настолько далекие от нас персонажи, такие как старушка с Кавказа и ее сын-диктатор, в ней есть что-то, что мы сразу же узнаем. Что-то, что мы сами проживали. Что-то, что можно описать одним словом – «знакомое». То же самое происходит в истории о Наполеоне и его матери. Когда корсиканец провозгласил себя французским императором, его мать, Летиция Бонапарте, вместо того чтобы показать, что была счастлива или впечатлена тем, чего добился ее сын, заявила: «Ну посмотрим, как долго он продержится». И вновь: что у нас может быть общего со страдающим манией величия человеком и его матерью, жившими два века назад? Ничего и в то же время все. Хоть нам с вами и не суждено создать империю, все же и в этой истории есть что-то, что нам кажется невероятно знакомым.