Исторические миниатюры. Как отвага, скука и любовь сформировали мир

Из всех возможностей, которые ему предлагала жизнь, Алкивиад выбрал месть: раз Афины повернулись к нему спиной, значит, он покончит с ними. Он совершил одно из самых громких предательств в истории – сбежал в Спарту, к самому ненавистному противнику Афин, в милитаристское и тоталитарное общество, которое было полной противоположностью его родному полису. Неудержимый гедонист превратился в сдержанного и скромного спартанца и из Спарты стал готовить заговор против своего бывшего города, пытаясь сделать так, чтобы Афины настигло множество непреодолимых неудач. Алкивиад начал с того, что сорвал экспедицию на Сицилию. И, учитывая, что именно он ее и организовал, это было совсем не сложно: благодаря его информированности на острове появился спартанский флот и запер афинян на настолько узкой территории, что, когда они попытались сбежать, уже ничего нельзя было сделать. Десятки тысяч человек погибли. То есть вся экспедиция. По преданию, выжили только рабы и те, кто мог наизусть прочесть стихи Еврипида. Несколько дней спустя в Афинах появился незнакомец, который отправился к цирюльнику и упомянул о поражении на Сицилии, думая, что эта новость уже достигла полиса. Но нет: цирюльник тут же выбежал и сообщил всему городу об этом разгроме. Никто не мог в это поверить. Менее чем за два года Алкивиад прошел путь от обещания принести Афинам славу до прямого участия в нападении на город.

Город понес не только материальные потери и не только лишился солдат – погибло множество моряков. Алкивиад отправил на тот свет тридцать тысяч прекрасных мореходов, которые были военной, коммерческой и демократической основой Афин. И все это случилось одним махом. Впрочем, его желание мстить на этом не завершилось, и он убедил спартанцев окружить Афины, чтобы вынудить их граждан жить за закрытыми стенами, где скопление людей вызвало вспышку смертельной чумы. Теперь победа Спарты была полной, а одержал ее один из знаменитейших афинян. Однако, и в Спарте Алкивиад не смог найти свое место, потому что, где бы он ни жил, он все равно оставался Алкивиадом. Он мог есть черную похлебку[35], отрастить длинные волосы, одеваться как землепашец и презирать роскошь, уподобляясь остальным спартанцам, но при этом Алкивиад не переставал быть самим собой. И он продемонстрировал это вскоре после победы над Афинами. В действительности он продержался в Спарте совсем недолго, и до сих пор не известно, почему так получилось: одни говорят, что он бежал, потому что во время землетрясения кто-то увидел, как он выходил из покоев царицы, другие говорят, что это был не первый раз, и царица даже родила сына, очень похожего на Алкивиада. Ясно одно – из Спарты ему тоже пришлось спасаться бегством. Он исчерпал почти все свои возможности в Греции, поэтому решил пойти на службу к общему врагу всех греков. Иными словами, он отправился к персам.

Наблюдая за тем хаосом, что воцарился из-за его мести, в Азии Алкивиад предлагал свои услуги в качестве политического и военного консультанта всем тем персидским сатрапам[36], которые были не прочь нанять его на работу. Его слава достигла и тех краев, так что дела у него шли неплохо. Однако его «естественной средой» были Афины и только Афины, поэтому он хотел туда вернуться, хотя и был уверен, что ему не позволят этого сделать. Тем не менее со временем, несмотря на то что именно Алкивиад стал причиной краха города, случилось кое-что весьма любопытное: афиняне были убеждены, что только он и мог вытащить город из того упадка, причиной которого стал сам. Как только Алкивиад узнал это от оставшихся союзников, он вновь решил работать на благо Афин. Вернуться он не осмелился, и все же, поскольку война против Спарты шла по всему Эгейскому морю, у него была возможность помочь извне. И вот любимчику публики вновь удалось присоединиться к афинской армии. Эффект был незамедлительный: ему удавалось выигрывать битвы против Спарты одну за другой, и он не остановился, пока не был уверен, что Афины не только разрешат ему вернуться домой, но и окажут прием, достойный героя. У любого другого простого человека такое поведение было бы проявлением обманчивого высокомерия, только Алкивиад не был простым человеком.

* * *