Исторические силуэты

Расположение Александра к Аракчееву не испытывало никаких ослаблений в течение всего царствования Павла. Обе опалы Аракчеева, несмотря на поводы, их вызвавшие, сопровождались изъявлениями горячей дружбы к Аракчееву со стороны Александра. Когда Аракчеев сидел в своем Грузине после самоубийства Лена, Александр писал ему: «Душевно бы желал тебя увидеть и сказать тебе изустно, что я такой же верный друг, как и прежде»; далее Александр просит Аракчеева не забывать своего друга и писать о себе, а также не пренебрегать заботами о своем здоровье. Письмо подписано: «Твой верный друг». То же повторилось и в 1799 г., когда Аракчеев, уличенный во лжи и предательстве неповинного человека, опять должен был удалиться в Грузино. Только что назвав Аракчеева за глаза «мерзавцем», Александр, однако, опять шлет ему письмо, наполненное уверениями в дружбе и преданности вместе с заявлениями о том, что он не верит в виновность своего друга. Откуда же такая несокрушимая дружба, как будто не вяжущаяся с заглазными отзывами Александра о личности Аракчеева?

Припомним положение Александра в царствование Павла. Несмотря на все старания Александра заслужить доверие отца и доказать ему свою проникновенность «гатчинским духом», Павел не переставал смотреть на старшего сына, прежде всего, как на «бабушкиного баловня», он считал необходимым иметь за Александром бдительный надзор; мнительные подозрения никогда не иссякали в душе Павла и при его исключительной раздражительности каждую минуту могли разгореться пожаром гневной страсти от любой ничтожной мелочи. Александру приходилось беспрерывно быть начеку, приходилось завоевывать свою безопасность напряженной до последних пределов служебной исполнительностью. А для удовлетворения требовательности Павла в этом отношении нужны были поистине гигантские усилия. Всего труднее было уследить за разными мелочами, между тем как ошибка в мелочах всего более могла воспламенить гнев Павла. Недаром печать мученичества лежала на лице Александра во все время царствования его отца. Одними собственными силами Александр не был бы в состоянии выдержать тягости этой службы, которая равнялась пытке. Здесь-то Аракчеев и взял на себя по отношению к Александру роль самоотверженного дядьки, прикрывающего молодого барчука от грозного отца. Рассказывая уже на склоне лет Мартосу различные эпизоды из своей жизни за время Павла, Аракчеев начертил, между прочим, любопытную картинку. Ежедневно в пять часов утра Павлу подносился рапорт о состоянии Петербурга, который должен был подписывать Александр в качестве военного губернатора столицы. Рапорт подносил Аракчеев, причем предполагалось, что цесаревич к этому времени уже давно на ногах, при исполнении своих обязанностей, которые и должны были ежедневно начинаться с подписания рапорта государю. На самом же деле Аракчеев приносил Александру для подписания рапорт, когда тот еще лежал в постели. Аракчеев входил в спальню цесаревича, супруга Александра Елизавета Алексеевна закрывалась с головой одеялом, а Александр начертывал свою подпись, не поднимаясь с постели. Аракчеев нес рапорт к императору и всегда докладывал последнему, что цесаревич уже встал и занимается делами[570].