Исторические силуэты

Потворствуя близким людям или расправляясь с врагами, Аракчеев нередко шел на прямую ложь. При Павле эта черта довела даже Аракчеева до временной опалы. Из арсенала украли дещи в то время, когда там стоял караул от батальона, которым командовал родной брат Аракчеева. Аракчеев, не долго думая, ложно донес Павлу, что караул в этот день был наряжен от полка генерала Вильде. Император немедленно отставил Вильде от службы. Кутайсов, однако, раскрыл правду, и в последовавшем затем высочайшем указе было сказано: «Генерал-лейтенант Аракчеев I за ложное донесение отставляется от службы»[561]. Перед окончательным укреплением фавора Аракчеева при Александре в Новгороде губернаторствовал Павел Иванович Сумароков, отличавшийся строгой честностью. При подрядах и рекрутских наборах он относился ко всем помещикам губернии с полным беспристрастием. На этой-то почве между ним и грузинским владельцем и не замедлили возникнуть неприятности, ибо Аракчеев никак не мог примириться с тем, что его трактуют совершенно так же, как и других землевладельцев, не делая ему никаких поноровок. Тогда Аракчеев начал совершенно ложно обвинять Сумарокова перед государем в пьянстве, и Сумароков был отставлен от службы и впал в большую бедность[562]. А на пост новгородского губернатора Аракчеев посадил своего дальнего родственника Жеребцова, который во всем угождал своему покровителю. За время своего управления губернией Жеребцов отдал под суд несколько сот человек, прославился необычайной жестокостью и оставил до 11 тысяч нерешенных дел.

Нечего и говорить о том, что родственники Аракчеева постоянно пользовались всякими привилегиями со стороны местных властей. Мать Аракчеева жила в своем имении в Бежецком уезде. Тверские губернаторы, назначая в Бежецк городничих, предписывали им — «быть в точном повиновении у Елизаветы Андреевны». Как-то раз эта дама была проездом в Новгороде, и губернатор, не зная об этом, не представился ей. Какая буря раскаяния и страха поднялась в губернаторской душе, когда ему стал известен этот промах. «Боже мой, — писал он Аракчееву, — как я сокрушаюсь! Виноват! Причитаю какому-либо злобному намерению против только что вступившего губернатора, что лишили меня счастья целовать милостивую руку родительницы моего благодетеля! У меня слезы наслаждения (!) на глазах… Я мучаюсь этим лишением»[563].

Заканчивая на этом рассмотрение личности Аракчеева, я опять ставлю вопрос: какими элементами своей личности мог Аракчеев пленить душу Александра Павловича? В чем можно предположить психологическую почву для их сближения? У нас есть данные, показывающие, что Александр отнюдь не заблуждался относительно душевных свойств своего друга. Император Павел не вынес лживости Аракчеева, как мы только что видели в эпизоде с покражей из арсенала. Как отнесся к этому эпизоду Александр? Узнав на плацу во время развода 6 замене Аракчеева Амбразанцевым, Александр сказал Тучкову[564]: «Слава Богу, могли бы опять попасть на такого мерзавца, как Аракчеев!». И в то же время Александр написал Аракчееву утешительное письмо, в котором читаем: «Я надеюсь, друг мой, что мне нужды нет при сем несчастном случае возобновить уверение в моей непрестанной дружбе; ты имел довольно опытов об оной и я уверен, что ты об ней не сомневаешься. Поверь, что она никогда не переменится»[565].

Все эти факты и наблюдения приводят, на мой взгляд, лишь к одному выводу: Александр приближал к себе Аракчеева не потому, что был пленен его личностью или поддался его влиянию, но потому, что считал Аракчеева необходимым для себя человеком. В чем же заключалась эта необходимость?

На этот вопрос может ответить лишь история постепенного возвышения Аракчеева.

Глава третья ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР I И АРАКЧЕЕВ

I