Исторические силуэты

Мне думается, однако, что причину неуспеха ростопчинской комедии неправильно сводить исключительно на то, что москвичи «обиделись личностями». Будь эта комедия согрета огнем действительного вдохновения, обладай она настоящими художественными достоинствами, — никакие «обиды» не могли бы лишить ее заслуженного успеха. И в «Горе от ума» были портреты, и там фабула была взята из действительного происшествия. Но выхваченные из жизни факты прошли там через горнило поэтического творчества. А в комедии Ростопчина этого-то и не было. Здесь мы уже совершенно не можем согласиться с г. Покровским, который склонен приписывать ростопчинской комедии большую литературную ценность. Гораздо правильнее судил еще Вяземский, сказавший, что в этой комедии «нет изящной отделки, нет искусства, в ней не пробивается рука художника». В самом деле, комедия Ростопчина — литературный эфемерид. Она забыта совершенно заслуженно. Наблюдения и краски автор взял из окружающей действительности: компания вестовщиков и домашний врач-немец Моренкопф и пиита-паразит Пегасовский, кропатель эпитафий и поздравительных од, — все это фигуры, подлинно встречавшиеся в тогдашнем обществе, но в изображении Ростопчина они представлены в виде таких аляповатых карикатур, какие никогда не вышли бы из-под пера настоящего художника. Автор записывает отдельные комические черты этих фигур, наиболее резко бросавшиеся в глаза, но он неспособен из совокупности этих черт создать законченные, жизненные типы, как это мы видим, например, в фонвизинском Митрофанушке, несмотря на присущую и Фонвизину склонность к резкой карикатуре[235].

Комедия Ростопчина производит впечатление дилетантской игры в литературу, в которой не усматривается элементов настоящего художественного творчества. Как беллетрист Ростопчин должен быть признан не более как посредственным писателем.

Но ведь сила литературной деятельности Ростопчина и заключалась не в поэзии, а в публицистике. И повесть, и комедия были для него лишь внешней формой для пропаганды его излюбленных общественных идей. В повести он явным образом всего более дорожит той моралью, которая, по его мнению, должна была вытекать из его рассказа. В комедии все выведенные им персонажи — не что иное, как аксессуары для тех пламенно-патриотических речей, которые вложены в уста Силы Андреевича Богатырева. Чтобы подвергнуть действительной оценке значение Ростопчина как писателя, к нему и надо подойти не как к художнику, а как к публицисту[236].

В качестве публициста Ростопчин стяжал себе в свое время громкую известность. Был момент, когда он стал истинным героем дня благодаря успеху своего памфлета «Мысли вслух на Красном крыльце». Этот памфлет, содержащий в себе резкую филиппику против склонности русских подражать французам и пылкое прославление русских исконных доблестей, вызвал взрыв энтузиазма и читался нарасхват. Надлежит ли ввиду этого причислить Ростопчина к перворазрядным русским публицистам? Проявил ли он в этом направлении истинно мощное литературное дарование?

Бездарный публицист, конечно, никогда и ни при каких условиях не покорит пером внимания общества. Факт шумного успеха ростопчинского памфлета уже сам по себе подтверждает защищаемое мною мнение о том, что Ростопчин был вообще даровитым человеком. Но судьба того же памфлета показывает также, что даровитость Ростопчина имела довольно определенные границы, не доходила до слишком высокого уровня. Слава его памфлета не пережила автора. Она не пережила даже того краткого момента, в течение которого текущие обстоятельства создали для произведения Ростопчина головокружительный успех. Причина этого лежит нс в том, что новые события изменили направление общественных интересов, погасли былые страсти, выдвинули на очередь иные стремления. Все памфлеты служат прежде всего злобам своих дней. Но для тех из них, которые отмечены истинно мощным талантом, не страшна сила времени. Даже и утратив интерес к преходящим поводам, которые некогда вдохновляли их перо, потомок не перестает чувствовать дыхания самого их таланта, придающего их творениям неувядающую жизненность и прелесть. Даровитые памфлетисты средней руки осуждены, напротив того, на быстрое забвение, как бы ни были велики их литературные триумфы у современников. Это — бабочки-однодневки. О них забывают на другой же день после того, как они служили предметом восторженных похвал.

Таков именно был и публицистический успех Ростопчина. Его секрет заключался лишь в том, что своим памфлетом Ростопчин попал в тон господствующего настроения общества, вызванного текущими политическими событиями. Сцепление преходящих обстоятельств, а не внутренняя сила авторского дарования выдвинуло тогда этот памфлет, как популярный боевой клич, воспламеняющий умы и сердца Читая теперь это произведение Ростопчина, мы положительно не находим в нем крупных литературных достоинств. Автор резко высказал то, что многие думали, и потому он так быстро привлек к себе общее внимание.