Исторические сочинения о России XVI в

Что касается королевского или цесарского титула — тот, кто сам себе их присвоил, ничего не хочет получать из другого места. Он привлекает на свою сторону некоторых могущественных государей тем, что называет себя в грамотах братом цезаря, царем, т. е. государем и повелителем казанским и астраханским[108]. И то, что ваше святейшество в своих грамотах не называет его подобными именами, этим он не очень доволен. Напротив, он очень огорчен тем, что в них нет по крайней мере такого титула, где упоминаются некоторые области, которые ему не принадлежат. Может быть, выше святейшество подумает, нельзя ли к этому что-нибудь прибавить, принимая во внимание обширность владений этого государя и надежду приобщить его к лучшему: ведь перо от лишних взмахов не сотрется. Однако ему следует писать так, чтобы не называть его государем всея Руси, но просто Руси, и не наследником Ливонии или чем-нибудь подобным в ущерб другому.

Кроме того, значительная трудность, которая удерживает московитов в схизме, заключается в том, что (хотя это совершенный вымысел) мощи некоторых схизматиков прославены тем, что они остаются нетленными, и с их помощью часто совершаются чудеса: по уверению московитов, слепые прозревают, больные излечиваются. По-видимому, опасно преуменьшать внушенную им святость этих людей или высказывать сомнение, на самом ли деле они были святыми и мучениками. К ним причисляют Бориса и Глеба, митрополитов Петра и Алексия, мощи которых, говорят, выставлены в Москве, а также некоего монаха Сергия, умершего 190 лет тому назад, спасавшегося в Троицком монастыре, который расположен в 60 итальянских милях от их столицы[109]. Говорят, в этом монастыре, первом во всей Московии и довольно богатом, находится около 200 монахов. Именно туда отправился из крепости Старицы московский князь для празднования Сергиева дня через три дня после нашего отъезда (мы 14 сентября двинулись по направлению к Пскову), собираясь оттуда в скором времени переехать в свою царскую резиденцию — Александровскую слободу.

Важно, по-видимому, и то обстоятельство, что было бы очень трудно заставить их отказаться от богослужения на славянском языке и заменить его богослужением на латинском или добиться разрешения для нас вести его на греческом языке. Если бы это и удалось через некоторое время, нужно было бы тщательно изучить, правильно ли переведено то, что читается у них из Ветхого Завета или Евангелий. Эта вещь, может быть, никогда не делалась даже и самими греками, да и не легко это сделать, так как я не знаю никого, кто понимал бы язык московитов с особенностями его фраз наряду с твердым знанием греческого и латинского языков и вместе с тем имел бы прочную основу в теологии. Я слышал, что русские епископы, подданные польского короля, иногда совершают богослужение на греческом языке, но этот язык едва ли кто-нибудь знает. Если бы даже кто-нибудь перешел в католичество, на них нельзя положиться, так как, если бы они и знали оба языка, они полные невежды в теологии. Пусть ваше святейшество решит, будет ли польза от того, что на одного или двух лиц такого рода будет возложено подобное поручение.

ПЕРСПЕКТИВЫ И ПРИМЕРЫ

Поистине, нам внушает надежду на лучшее тот, для кого нет ничего невозможного. Он ниспосылает благодать молящимся о царстве божием, а в наш век, в отдаленнейших странах Индии, на Западе, Востоке и Юге воздвиг повсюду на месте низвергнутых идолов знак креста и сделал так, что за незначительный промежуток времени богослужение стало вестись среди самых разных национальностей на едином латинском языке.

Но остается четвертая часть мира, обращенная к Северу и Востоку, в которой необходимо правильно проповедовать евангелие. Божественное провидение указало, что для истинной веры может открыться широкий доступ, если это дело будет проводиться с долготерпеливым усердием теми способами, с помощью которых так много других государств приняло на себя иго христово. Ведь не без божьего соизволения нам открылся — и это уже что-нибудь да значит — путь в Московию в то время, как ваше святейшество стоит при управлении ключами церкви. Ибо, когда собираются работники христовы, тут им и нужно дать наставления, как им обрабатывать виноградники господни, потому что господь захотел, чтоб это осуществилось после Три-дентского собора[110], который по вдохновению свыше указал, что для распространения евангелия существует единственное средство — семинарии. Кроме того, король польский Стефан открыл доступ католикам в Московию силой оружия: он правильно понял, что это продвижение не помешает ни его достоинству, ни благу государства. Из уважения к вашему святейшеству (даже в разгар войны) мне было дано разрешение на безопасный проезд в Московию, что другим не дозволялось никогда даже в мирное время.