К этому можно прибавить весьма почетный прием, оказанный великим князем, который нам ни в чем не отказывал, может быть, потому, что неудачи войны сделали его благоразумнее, а может быть, потому, что он вообще оказался мягче по сравнению с тем мнением, которое сложилось о его характере. Почти невероятно, что я, ничтожнейший из людей, смог бы в другое время получить полную возможность говорить об этом деле и узнать, даже довольно быстро, почти все внутренние дела, если бы божественное провидение не указало, что пришло удобное время приняться за это предприятие и что, наконец, оно само этому помогает.
Я сказал великому князю при удобном случае: пусть он подумает, может быть, господь справедливо возложил бремя такой войны на его плечи, раз он ничего не отвечает наместнику Христа о деле религии (князь создавал разные оттяжки и уклонялся ото всего этого). Было видно, что мои слова на него сильно подействовали. Он начал смягчаться и сказал, что во всяком случае к моему возвращению даст мне ответ по поводу этого, ведь незадолго до этого я просил его сделать это обязательно. Мне передали некоторые его слова, из которых мы поняли, что он разрешит нашим людям иметь храм или даже построит его для нас, если установится мир. Но искренне ли он это сказал или под влиянием трудностей войны, покажет время[111]
. Конечно, он пока сделал только некоторые уступки католическим купцам и священникам, но то, что начались переговоры о мире с двумя государями, польским и шведским, и то, что господь показал, что ему угодно создать между некоторыми государями более тесную связь (если они искренне будут обращать больше внимания на общее благо, чем на частные дела), по-видимому, даже этим не нужно пренебрегать, в особенности тем людям, которые знают, что большие здания не строятся в один момент, что в деле веры господь обычно требует больших усилий и упорства от тех, кому следует проявлять свою силу над паствой.Итак, дело уже начато, можно найти не один повод вести переговоры о религии и разные беседы о благочестии с советниками и приближенными князя. Одних можно наставлять в первую очередь словом и приказом и между тем делать учениками, народ обучать языку, писать книги на их наречии и их буквами, издавать их в свет, в особенности, если наши люди смогут обосноваться в Полоцке и Дерпте (если Ливония отойдет от московского князя), чтобы иметь возможность, находясь в безопасном месте, с помощью этих средств воспитывать московитов. Такие меры, разумеется, без большого шума обычно разравнивают дорогу к успешному ведению божьего дела[112]
.Что касается схизмы и смысла учения греков (а русские, или московиты, идут по их стопам), то как бы часто греки ни возвращались к своему охаиванию решений Флорентинского собора, если бы сразу же после Флорентинского собора вторично были распространены книги о нем для привлечения народа и введения общего языка [богослужения] на Востоке и учреждены были бы школы греческих учеников, которые тут же восприняли бы эту истину, пока многие неопытные люди из этого синода еще только перебирались в Грецию, недостаточно было бы одного Марка Эфесского[113]
, чтобы подорвать столь важное и святое дело. А если бы тогда этот же способ также применялся и при обращении русских, католическая церковь имела бы обильную жатву. Сейчас ее нет, и это не может служить утешением.Если бы [папы], кроме Евгения IV, Иннокентий III, Григорий X, Александр VI, Лев I и Климент VII, занявшись этим делом, не довольствовались бы только созывом соборов, отсылкой одного человека или письма, но теми разными способами, которые всегда были свойственны легатам и апостолам Христа, продолжали дело упорно и постоянно и позаботились, чтобы Россия, которая принадлежит польскому королевству, впитала католическую веру (а это можно было сделать даже легко, так как польские короли давали привилегии греческим епископам, если они приняли решения Флорентинского собора), мы имели бы уже как бы очень крепкое орудие, которое смогло бы применяться для покорения московской схизмы. Однако мы выпустили из рук эту часть России, хотя она, и (ближе к папской области, и дело, более чем надежное, начато не с той стороны. А господь, который всё располагает по порядку и который, прежде чем приступить к обращению мира, предоставил апостолам и ученикам три года для обучения, не предоставил этому делу не только благополучного исхода, но даже надлежащего продвижения вперед, так как всё делалось не по тому примеру, который показан нам во Христе.