Исторические записки. Т. VII. Жизнеописания

Я прежде был поближе к власти,
Теперь — в Чанша, тут жребий мой.
Я слышал, Цюй Юань путь свой
Окончил в глубине Мило речной.
Тебе, река Сяншуй, вверяю
Мой горестный, мой гневный стих.
Мудрец попал в коварства сети
И умер, задохнувшись в них.
Увы! Увы! О тех я плачу.
Кто радостных не знал часов.
Нет феникса и чудо-птицы,
И все под властью хищных сов.
Увы, глупец прославлен ныне,
Бесчестный властью наделен.
Вступивший в бой со злом и ложью
Мудрец на гибель обречен.
Бо И корыстным называют,
Безгрешным же — убийцу Чжи,
Свинцовый нож считают острым,
А дивный меч Мосе[1017]

— тупым.Бессмысленна жизнь человека.
Как не грустить, не плакать мне?
Нет больше золотых сосудов,
А глина грубая в цене.
Волов впрягают в колесницы,
Осел опередил коней,
Породистый скакун уныло
В повозке тащит груз камней.
Уборов иньских шелк не в моде,
Он в обуви подстилкой стал,
Но слишком тонок, чтобы долго протянуть.
О Цюй Юане я горюю —
Он в жизни это испытал.
Я говорю: [290]
Конец всему, никто меня не знает,
И я грущу и скорбью угнетен.
Крылами легкими взмахнув, умчался феникс,
И, устремляясь ввысь, все уменьшался он.
Чтобы сберечь себя, он прячется в глубинах
На дне с драконами, под влагой быстрых рек:
Чтоб стать невидимым, он стер свое сиянье,
Но с мелкотой речной не будет знаться ввек.
Все почитать должны мудрейших добродетель,
От мира грязного таиться нужно нам,
Тот вороной скакун, который терпит путы
И уши опустил, — подобен жалким псам.
И все же Цюй Юань виновен в том, что медлил
Расстаться с ваном Чу, от козней злых уйти, —
Покинуть бы ему любимую столицу
И, странником бродя, иной приют найти.
С высот заоблачных могучий феникс, видя
Всех добродетельных, слетает им помочь,
Но если зло и ложь сокроют добродетель,
Он вновь взмывает ввысь и улетает прочь.
Известно это всем: в запрудах мелководных
Большие осетры не могут долго жить,
А мелюзге, которая кишит в канаве узкой,
Огромной рыбы ход легко остановить.

В течение трех лет Цзя И служил чаншаскому вану в должности тайфу. Однажды в дом Цзя И влетела сова, которая уселась в углу комнаты; чусцы сову сяо зовут фу, [считая ее появление предзнаменованием беды]. Поскольку Цзя И было суждено жить в Чанша, а Чанша — сырое и болотистое место, Цзя И полагал, что здесь он долго не протянет, и был очень грустен. Тогда, чтобы излить свою печаль, он написал оду, в которой говорилось[1018]: