Исторические записки. Т. VII. Жизнеописания

В году чаньянь, как началась
Четвертая луна, в права
Вступило лето, в день гэн-цзы

[1019]На склоне дня влетела в дом сова.
Эта зловещая птица
От лени двигалась едва...
Тому нежданному визиту
Я был, конечно, удивлен,
Открыл я книгу, стал по ней гадать [291]
И мрачный вычитал закон:
«С прилетом дикой птицы в дом —
Хозяина из дома вон»[1020].
Я разрешил себе спросить
У гостьи: «Мне теперь куда?
Предстанет счастье и успех
Иль сторожит меня беда?
Быть может, скажешь, утоплюсь,
Иль впереди еще года?»
А птица, будто бы вздохнув
И голову подняв,
Взмахнула крыльями в ответ:
«Сам думай и по мне решай,
У птицы дара речи нет».
Все сущее меняется, течет
Безостановочно в мельканье лет,
Стремится времени поток
Вперед, и нет пути назад.
И форма и дух взаимопорождают друг друга,
Изменяясь, связаны навсегда;
Безграничны, глубоки таинства бытия,
Выразить их словами нельзя.
Опора счастия — беда,
И в счастье кроется она[1021],
Горе и радость вместе всегда,
У счастья и несчастья нераздельны врата.
Могучим было царство У,
Фу Ча привел его к беде,
Юэсцы спасались на горе Гунцзи,
Но Гоу Цзянь стал гегемоном в стране[1022].
Высокого поста добился в Цинь Ли Сы,
Но был жестоко казнен;
Простым колодником был Фу Юэ,
Но стал советником У-дина[1023].
Беда и счастье — ком тугой,
Сплелись в один клубок.
Ну как судьбу судить?
Конец — неведом, замысел — глубок.
Вода, прорвавшись, зло творит;
Когда натянут слишком лук,
Стрела за цель перелетит[1024].
Все сущее переплетено [292]
И сталкивается крутясь;
Тучи рвутся к небесам,
Спадают вниз дожди,
Сметалось все на их пути,
И глыбами раскинулась вокруг
Необозримая земля.
О Поднебесная! Твои дела предвидеть невозможно,
Великий Путь! Ведь рассчитать тебя нельзя!
Срок жизни нашей предопределен,
Как знать, когда наступит час?
К тому же небо и земля —
Плавильный горн, очаг труда:
В нем уголь — свет и тьма,
Все сущее — как медная руда.
Все собирается и вновь рассеивается,
И вечных правил тому нет.
Мириадам перемен нет ни начала, ни конца.
Нежданно появляется на свете человек,
И жизнь его не стоит ничего,
Он обратится во что-то все равно.
К чему грустить о том?
Люди малознающие своекорыстны,
Ценя себя, презирают других,
А для людей, мыслящих широко,
Ничего недоступного нет.
К богатству жадный устремлен,
Сражаться доблестный горазд,
Тщеславный все отдаст за власть,
А человек простой за жизнь что не отдаст?
Корыстолюбцы мечутся —
Кто на запад, кто на восток;
Только великие не склоняются,
Из вихря перемен извлекая урок.
Как пленник, взятый под стражу,
У нравов на цепи глупец.
Совершенный человек все готов отдать
И слиться с Дао наконец.
Человек из толпы колеблется,
Любовь и ненависть в себе храня,
Святой же муж бесстрастен,
Вверяя Дао свою судьбу[1025],Отрекшийся от знаний и собственного «я» [293]
Хоронит себя сам.
Пусть в бездонных просторах мрак,
Но Дао царствует и там.
Увлекаемый потоком пловец по реке спешит,
Но островок пустячный преграждает путь,
И, доверяясь судьбе,
Он забывает о себе.
Ведь жизнь подобна реке,
Лишь смерть — остановка.
Наступает покой, и ты над бездной
Плывешь, словно в неуправляемом челне.
Ты не ценил свою жизнь, пока был жив,
И несся, как тот челн пустой,
Добродетельный муж не скован суетой;
Если известна его судьба,
Тоска и печаль не застят глаза ему.
Его не тревожат мелочи бытия,
Не сомневается ни в чем его душа.