Читаем Исторические записки. Т. VIII. Жизнеописания полностью

Вэйци-хоу Доу Ин был сыном старшего двоюродного брата по отцу [вдовствующей императрицы] Сяо Вэнь и, как все предки отца, проживал в Гуаньцзине[1003]. Он любил бинькэ. При жизни Сяо Вэня Ин служил сяном в [княжестве] У, но из-за болезни был освобожден от должности. Когда император Цзин вступил на трон, [Ин] был назначен чжанши.

Лян Сяо-ван являлся младшим братом Цзин-ди, он был любимцем матери, императрицы Доу. Как-то Лян Сяо-ван пришел во дворец и стал пировать со своими братьями. В то время государь еще не назначил наследника. Когда пирушка была в разгаре, [император], разгорячившись, вдруг сказал: «Когда мои годы подойдут к концу, я передам власть Лян-вану». [Услышав это], императрица возрадовалась. Доу Ин поднял чару вина в честь государя и сказал: «Поднебесная — государство, основанное Гао-цзу, власть в нем передается от отца к сыну, таково правило ханьского дома. Почему же государь самовластно намерен передать трон Лян-вану?» С этого момента императрица невзлюбила Доу Ина. А Доу Ин, посчитав свою службу недостойной для него, сослался на болезнь и оставил свой пост. Тогда императрица вычеркнула Доу Ина из списка [лиц, допускаемых во дворец], и он лишился возможности являться на приемы и представления.

На третьем году правления императора Сяо Цзина (154 г.) восстали У и Чу, и когда государь стал искать среди своих родичей из клана Доу нужных ему людей, то достойнее Доу Ина не нашел, и того призвали обратно. Явившись на прием, Ин упорно отказывался от службы, ссылаясь на то, что болезнь не позволяет ему в полной мере выполнять [свои] обязанности. Императрица уже раскаялась [в своем прежнем отношении к Доу Ину]. Тогда император сказал: «Поднебесная сейчас в критическом положении, как же может Ван Сунь[1004] отказываться от службы?» В результате [291] Доу Ин был назначен дацзянцзюнем. Ему была пожалована тысяча цзиней золота. Вскоре Ин выдвинул на важные военные посты Юань Ана, Луань Бу и других видных военачальников и мудрых мужей, которые были не у дел. Пожалованное золото он поместил в галерее своего дома, и когда приходили его военачальники, то им отпускали нужные для расходов суммы, но ни одного золотого не попало в его дом. Доу Ин оборонял Инъян, инспектировал войска [княжеств] Ци и Чжао. Когда восстание семи княжеств было полностью подавлено, Ину пожаловали титул Вэйци-хоу. Все странствующие ученые и бинькэ боролись за право быть при Вэйци-хоу. В период правления Сяо Цзина, когда при дворе шли совещания по большим государственным делам, никто из чжухоу не смел претендовать на почести, которые оказывались Тяо-хоу[1005] и Вэйци-хоу.

На четвертом году [правления] Сяо Цзина (153 г.) наследником престола был поставлен Ли[1006], а Вэйци-хоу был назначен его наставником. На седьмом году [правления] Сяо Цзина (150 г.) наследник Ли был отстранен. Многократные попытки Вэйци-хоу отстоять его не увенчались успехом. [Тогда] Вэйци-хоу, сославшись на болезнь, [удалился от дел и] прожил в праздности несколько месяцев в горах Наньшань[1007] в Ланьтяне. Многие бинькэ, советники и бяньши убеждали его вернуться, но никому не удалось сделать это. Один лянец по имени Гао Суй сказал ему: «Вы, военачальник, смогли стать богатым и знатным благодаря государю; смогли стать облеченным высоким доверием военачальником благодаря императрице. В последнее время вы были наставником наследника, но наследник низложен, и вы не смогли его отстоять. Не имея возможности отстоять его, вы не нашли силы умереть. Сказавшись больным, [вы] забавляетесь с красотками, проживаете в праздности и не являетесь ко двору. Если все это сопоставить, становится ясно, что вы хотите сделать для всех очевидной ошибку императора. Все это вызывает гнев обоих дворцов — императора и императрицы, и вы подвергаете опасности своих детей и жену». Вэйци-хоу посчитал это суждение правильным, покинул место своего пребывания и стал являться на приемы, как прежде.

Когда Тяо-хоу был снят с поста сяна, императрица Доу неоднократно ратовала за [назначение] Вэйци-хоу. [На это] император Сяо Цзин говорил: «Неужели вы, матушка, считаете, что я не назначаю сяном Вэйци-хоу из-за нелюбви к нему? Вэйци очень самодовольный человек. [Он] непостоянен, и ему трудно выполнять [292] что-нибудь серьезное». И [император] не использовал [Вэйци, а] назначил чэнсяном Цзяньлин-хоу Вэй Ваня.

Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники письменности Востока

Самгук саги Т.1. Летописи Силла
Самгук саги Т.1. Летописи Силла

Настоящий том содержит первую часть научного комментированного перевода на русский язык самого раннего из сохранившихся корейских памятников — летописного свода «Исторические записи трех государств» («Самкук саги» / «Самгук саги», 1145 г.), созданного основоположником корейской историографии Ким Бусиком. Памятник охватывает почти тысячелетний период истории Кореи (с I в. до н.э. до IX в.). В первом томе русского издания опубликованы «Летописи Силла» (12 книг), «Послание Ким Бусика вану при подношении Исторических записей трех государств», статья М. Н. Пака «Летописи Силла и вопросы социально-экономической истории Кореи», комментарии, приложения и факсимиле текста на ханмуне, ныне хранящегося в Рукописном отделе Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН (М, 1959). Второй том, в который включены «Летописи Когурё», «Летописи Пэкче» и «Хронологические таблицы», был издан в 1995 г. Готовится к печати завершающий том («Описания» и «Биографии»).Публикацией этого тома в 1959 г. открылась научная серия «Памятники литературы народов Востока», впоследствии известная в востоковедческом мире как «Памятники письменности Востока».(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Предлагаемая читателю работа является продолжением публикации самого раннего из сохранившихся памятников корейской историографии — Самгук саги (Самкук саги, «Исторические записи трех государств»), составленного и изданного в 1145 г. придворным историографом государства Коре Ким Бусиком. После выхода в свет в 1959 г. первого тома русского издания этого памятника в серии «Памятники литературы народов Востока» прошло уже тридцать лет — период, который был отмечен значительным ростом научных исследований советских ученых в области корееведения вообще и истории Кореи раннего периода в особенности. Появились не только такие обобщающие труды, как двухтомная коллективная «История Кореи», но и специальные монографии и исследования, посвященные важным проблемам ранней истории Кореи — вопросам этногенеза и этнической истории корейского народа (Р.Ш. Джарылгасиновой и Ю.В. Ионовой), роли археологических источников для понимания древнейшей и древней истории Кореи (академика А.П. Окладникова, Ю.М. Бутина, М.В. Воробьева и др.), проблемам мифологии и духовной культуры ранней Кореи (Л.Р. Концевича, М.И. Никитиной и А.Ф. Троцевич), а также истории искусства (О.Н. Глухаревой) и т.д. Хотелось бы думать, что начало публикации на русском языке основного письменного источника по ранней истории Кореи — Самгук саги Ким Бусика — в какой-то степени способствовало возникновению интереса и внимания к проблемам истории Кореи этого периода.(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература

Похожие книги

Шахнаме. Том 1
Шахнаме. Том 1

Поэма Фирдоуси «Шахнаме» — героическая эпопея иранских народов, классическое произведение и национальная гордость литератур: персидской — современного Ирана и таджикской —  Таджикистана, а также значительной части ираноязычных народов современного Афганистана. Глубоко национальная по содержанию и форме, поэма Фирдоуси была символом единства иранских народов в тяжелые века феодальной раздробленности и иноземного гнета, знаменем борьбы за независимость, за национальные язык и культуру, за освобождение народов от тирании. Гуманизм и народность поэмы Фирдоуси, своеобразно сочетающиеся с естественными для памятников раннего средневековья феодально-аристократическими тенденциями, ее высокие художественные достоинства сделали ее одним из наиболее значительных и широко известных классических произведений мировой литературы.

Абулькасим Фирдоуси , Цецилия Бенциановна Бану

Древневосточная литература / Древние книги
Эрос за китайской стеной
Эрос за китайской стеной

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве. Чрезвычайно рационалистичные представления древних китайцев о половых отношениях вытекают из религиозно-философского понимания мира как арены борьбы женской (инь) и мужской (ян) силы и ориентированы в конечном счете не на наслаждение, а на достижение здоровья и долголетия с помощью весьма изощренных сексуальных приемов.

Дмитрий Николаевич Воскресенский , Ланьлинский насмешник , Мэнчу Лин , Пу Сунлин , Фэн Мэнлун

Семейные отношения, секс / Древневосточная литература / Романы / Образовательная литература / Эро литература / Древние книги
Непрошеная повесть
Непрошеная повесть

У этой книги удивительная судьба. Созданная в самом начале XIV столетия придворной дамой по имени Нидзё, она пролежала в забвении без малого семь веков и только в 1940 году была случайно обнаружена в недрах дворцового книгохранилища среди старинных рукописей, не имеющих отношения к изящной словесности. Это был список, изготовленный неизвестным переписчиком XVII столетия с утраченного оригинала. ...Несмотя на все испытания, Нидзё все же не пала духом. Со страниц ее повести возникает образ женщины, наделенной природным умом, разнообразными дарованиями, тонкой душой. Конечно, она была порождением своей среды, разделяла все ее предрассудки, превыше всего ценила благородное происхождение, изысканные манеры, именовала самураев «восточными дикарями», с негодованием отмечала их невежество и жестокость. Но вместе с тем — какая удивительная энергия, какое настойчивое, целеустремленное желание вырваться из порочного круга дворцовой жизни! Требовалось немало мужества, чтобы в конце концов это желание осуществилось. Такой и остается она в памяти — нищая монахиня с непокорной душой...

Нидзе , Нидзё

Древневосточная литература / Древние книги