Читаем Исторические записки. Т. VIII. Жизнеописания полностью

Уань-хоу Тянь Фэнь был единоутробным младшим братом супруги императора Сяо Цзина[1008]. Он родился в Чанлине[1009]. Когда Вэйци, войдя в полную силу, уже стал старшим военачальником, Тянь Фэнь был [лишь] ланом, незнатным человеком, и, приходя в дом Вэйци, прислуживал ему и часто подносил ему вино, ведя себя подобно почтительному сыну. Но к концу правления Сяо Цзина [Тянь] Фэнь постепенно занял более высокое положение, и его назначили тайчжундафу. Фэнь был искусным спорщиком, любил поговорить. Он разбирался в надписях на сосудах о подвигах древних героев и тому подобных текстах[1010]. Императрица высоко ценила его. После смерти Сяо Цзина, когда наследник взошел на трон, [императрица] взяла на себя бразды правления. Многие из ее распоряжений разрабатывали и предлагали бинькэ Тянь Фэня. Поскольку [и сам Тянь] Фэнь, и его младший брат Тянь Шэн являлись младшими братьями императрицы, то на третьем году заключительного периода правления императора Сяо Цзина (141 г.) Фэню даровали титул Уань-хоу, [а Тянь] Шэну — титул Чжоуян-хоу.

Уань-хоу, получив новое назначение, стремился стать сяном. Он пренебрежительно относился к бинькэ и стал продвигать и делать знатными известных мужей, находящихся не у дел, с тем чтобы ослабить влияние чжухоу и военачальников [из окружения] Вэйци.

На первом году [правления нового императора под девизом] цзянь-юань (140 г.) чэнсян Вэй Вань был по болезни освобожден от своей должности. Государь стал советоваться о кандидатурах чэнсяна и тайвэя. [Тогда] Цзи Фу стал поучать Уань-хоу так: «Вэйци уже давно занимает знатное место. Мужи [со всей] Поднебесной тянутся к нему. Вы, военачальник, недавно возвысились и еще не сравнялись с Вэйци. Если император задумает поставить вас чэнсяном, то вам следует уступить [этот пост] Вэйци. А если Вэйци станет чэнсяном, вы непременно станете тайвэем, а тайвэй и чэнсян равно почитаемые люди. К тому же вы прославитесь уступчивостью и мудростью». После этого Уань-хоу намекнул об этом плане императрице, чтобы та соответствующим образом настроила императора. В результате Вэйци был назначен чэнсяном, а Уань-хоу — тайвэем. Цзи Фу, поздравляя Вэйци-хоу с назначением, одновременно предостерег: «Вы, князь, всей душой любите добро и ненавидите зло, и потому сейчас хорошие люди вознесли вас, и вы [293] стали чэнсяном. Но если вы и впредь будете ненавидеть зло, то помните, что дурных людей множество и они не перестанут клеветать на вас. Если вам, господин, удастся найти ко всем подходы, счастье вам будет улыбаться долго, если же не сумеете, из-за клеветы вам придется уйти». Вэйци не прислушался к этим словам.

И Вэйци-хоу, и Уань-хоу увлекались учением конфуцианцев, и потому на пост юйшидафу они выдвинули Чжао Ваня, а на пост ланчжунлина — Ван Цзана. [Кроме того], пригласили Шэнь-гуна из Лу, намереваясь соорудить храм Минтан[1011]. Тогда же предложили лехоу приступить к управлению своими княжествами, отменили поборы на заставах, установили одежды в соответствии с обычаями, чтобы добиться эры всеобщего процветания и мира. Те члены рода [императрицы] Доу и императорского рода, которые были уличены в несоблюдении установленных правил поведения, были исключены из дворцовых списков. Некоторые из посторонних родов стали лехоу, многие лехоу заключили браки с принцессами, все они не хотели покидать столицу и возвращаться в свои владения. Их клевета [по поводу новых законов] каждый день доходила до ушей императрицы Доу. [К тому же] императрица была последовательницей учения Хуан-ди и Лао-цзы, а Вэйци, Чжао Вань, Ван Цзан и другие были приверженцами конфуцианского учения, которое они усиленно продвигали, осуждая даосские установления. Поэтому императрица Доу становилась все более недовольной Доу Ином Вэйци-хоу и его сторонниками.

На втором году [правления под девизом] цзянь-юань (139 г.) юйшидафу Чжао Вань выступил с предложением не докладывать больше о делах Восточному дворцу[1012]. Императрица Доу, [узнав об этом], сильно разгневалась и изгнала со своих постов Чжао Ваня, Ван Цзана и других[1013], добилась смещения чэнсяна и тайвэя, поставив чэнсяном Бочжи-хоу Сюй Чана, а юйшидафу — Уцзян-хоу Чжуана Цин-ди. В результате этого Вэйци [Доу Ин] и Уань [Тянь Фэнь] стали жить у себя дома как обычные хоу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники письменности Востока

Самгук саги Т.1. Летописи Силла
Самгук саги Т.1. Летописи Силла

Настоящий том содержит первую часть научного комментированного перевода на русский язык самого раннего из сохранившихся корейских памятников — летописного свода «Исторические записи трех государств» («Самкук саги» / «Самгук саги», 1145 г.), созданного основоположником корейской историографии Ким Бусиком. Памятник охватывает почти тысячелетний период истории Кореи (с I в. до н.э. до IX в.). В первом томе русского издания опубликованы «Летописи Силла» (12 книг), «Послание Ким Бусика вану при подношении Исторических записей трех государств», статья М. Н. Пака «Летописи Силла и вопросы социально-экономической истории Кореи», комментарии, приложения и факсимиле текста на ханмуне, ныне хранящегося в Рукописном отделе Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН (М, 1959). Второй том, в который включены «Летописи Когурё», «Летописи Пэкче» и «Хронологические таблицы», был издан в 1995 г. Готовится к печати завершающий том («Описания» и «Биографии»).Публикацией этого тома в 1959 г. открылась научная серия «Памятники литературы народов Востока», впоследствии известная в востоковедческом мире как «Памятники письменности Востока».(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Предлагаемая читателю работа является продолжением публикации самого раннего из сохранившихся памятников корейской историографии — Самгук саги (Самкук саги, «Исторические записи трех государств»), составленного и изданного в 1145 г. придворным историографом государства Коре Ким Бусиком. После выхода в свет в 1959 г. первого тома русского издания этого памятника в серии «Памятники литературы народов Востока» прошло уже тридцать лет — период, который был отмечен значительным ростом научных исследований советских ученых в области корееведения вообще и истории Кореи раннего периода в особенности. Появились не только такие обобщающие труды, как двухтомная коллективная «История Кореи», но и специальные монографии и исследования, посвященные важным проблемам ранней истории Кореи — вопросам этногенеза и этнической истории корейского народа (Р.Ш. Джарылгасиновой и Ю.В. Ионовой), роли археологических источников для понимания древнейшей и древней истории Кореи (академика А.П. Окладникова, Ю.М. Бутина, М.В. Воробьева и др.), проблемам мифологии и духовной культуры ранней Кореи (Л.Р. Концевича, М.И. Никитиной и А.Ф. Троцевич), а также истории искусства (О.Н. Глухаревой) и т.д. Хотелось бы думать, что начало публикации на русском языке основного письменного источника по ранней истории Кореи — Самгук саги Ким Бусика — в какой-то степени способствовало возникновению интереса и внимания к проблемам истории Кореи этого периода.(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература

Похожие книги

Шахнаме. Том 1
Шахнаме. Том 1

Поэма Фирдоуси «Шахнаме» — героическая эпопея иранских народов, классическое произведение и национальная гордость литератур: персидской — современного Ирана и таджикской —  Таджикистана, а также значительной части ираноязычных народов современного Афганистана. Глубоко национальная по содержанию и форме, поэма Фирдоуси была символом единства иранских народов в тяжелые века феодальной раздробленности и иноземного гнета, знаменем борьбы за независимость, за национальные язык и культуру, за освобождение народов от тирании. Гуманизм и народность поэмы Фирдоуси, своеобразно сочетающиеся с естественными для памятников раннего средневековья феодально-аристократическими тенденциями, ее высокие художественные достоинства сделали ее одним из наиболее значительных и широко известных классических произведений мировой литературы.

Абулькасим Фирдоуси , Цецилия Бенциановна Бану

Древневосточная литература / Древние книги
Эрос за китайской стеной
Эрос за китайской стеной

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве. Чрезвычайно рационалистичные представления древних китайцев о половых отношениях вытекают из религиозно-философского понимания мира как арены борьбы женской (инь) и мужской (ян) силы и ориентированы в конечном счете не на наслаждение, а на достижение здоровья и долголетия с помощью весьма изощренных сексуальных приемов.

Дмитрий Николаевич Воскресенский , Ланьлинский насмешник , Мэнчу Лин , Пу Сунлин , Фэн Мэнлун

Семейные отношения, секс / Древневосточная литература / Романы / Образовательная литература / Эро литература / Древние книги
Непрошеная повесть
Непрошеная повесть

У этой книги удивительная судьба. Созданная в самом начале XIV столетия придворной дамой по имени Нидзё, она пролежала в забвении без малого семь веков и только в 1940 году была случайно обнаружена в недрах дворцового книгохранилища среди старинных рукописей, не имеющих отношения к изящной словесности. Это был список, изготовленный неизвестным переписчиком XVII столетия с утраченного оригинала. ...Несмотя на все испытания, Нидзё все же не пала духом. Со страниц ее повести возникает образ женщины, наделенной природным умом, разнообразными дарованиями, тонкой душой. Конечно, она была порождением своей среды, разделяла все ее предрассудки, превыше всего ценила благородное происхождение, изысканные манеры, именовала самураев «восточными дикарями», с негодованием отмечала их невежество и жестокость. Но вместе с тем — какая удивительная энергия, какое настойчивое, целеустремленное желание вырваться из порочного круга дворцовой жизни! Требовалось немало мужества, чтобы в конце концов это желание осуществилось. Такой и остается она в памяти — нищая монахиня с непокорной душой...

Нидзе , Нидзё

Древневосточная литература / Древние книги