Истории Дракона Вечности

— Вы, жители далёкого мира, даже не можете представить себе, что это такое, когда планету населяют два конкурирующих вида. Начнём с того, что лиосси, так как умеют парить в воздухе, считают себя выше по рождению. В наших жилах течёт расплавленный свет, но это не делает нас лучше или разумнее амфибий, как это себе представляют мои прихожане. Чем наш звёздный бог хуже их подводного покровителя? А ведь мы находимся на грани войны, — досадливо мотнул головой жрец и быстро пробежался пальцами по ритуальному музыкальному инструменту, состоящему из струн, крючков и звуковых отверстий, который назывался эорри, что значит «омываемый ветром».

И вновь я невесело усмехнулась, ловким движением языка перебрасывая соломинку из одного уголка рта в другой.

— Наша планета раскалывалась от междоусобных войн, причём сражались мы не только с окружающим миром, но и с самими собой. Ломали копья из-за цвета кожи, метали стрелы во имя богов, убивали ради лёгкой наживы. Отчасти, поэтому я не жалела, что моя планета погибает. Слишком много крови омыло её за последние века. Мы разлетелись по разным углам мироздания, без сожалений, без любви. Разделились по каким-то нелогичным признакам, сбежали из сгорающего от страстной любви к Солнцу мира, как с тонущего баркаса. Я до сих пор не знаю, где они, что с моими сородичами. Сородичи… Мы были чужды друг другу там, на Земле, и, лишь расставшись навсегда, осознали, как дороги и близки все люди. Но поздно. А ты, Леррг, готовься к кровопролитной битве, и решай, на чьей стороне понесёшь священное знамя бога Лиоса.

Не в силах более сохранять неподвижность, он расправил свои золотые крылья, словно бы сотканные из тончайшего солнечного шёлка, и воспарил к световому окну. Я зазевалась, а потому пропустила момент, когда он коршуном ринулся ко мне, подхватил на руки и вознёс ввысь, легко выпорхнув сквозь провал додекаграммы.

Моему взору вновь открылся тот самый вид, что предстал пред нашими глазами во фронтальном стекле «Ниобии» в момент посадки корабля, оставшегося без обоих двигателей, когда мы на последнем издыхании, безжалостно сжигая остатки горючего, пролетали сквозь плотное облако астероидов, окутывающее эту планету, ставшую пристанищем наших последних восьми лет. Золотистые поля колосьев, живых солнечных батарей, обеспечивали питание гигантскому городу, имевшему то же самое растительное происхождение. Он напоминал атолл, как многие творения Гауди, с огромным многолучевым храмом в центре, бывшим, в то же самое время, обсерваторией. В архитектуре, овеянной единым морским стилем, преобладали блёклые, полупрозрачные тона холодной гаммы, в то время как прожилки энергетических сборников струились по улицам и строениям, как золотистые реки. В середине дня небо над городом разрисовывали быстрые росчерки: это антроптеры торопились по своим делам, подставив крылья-батареи под лучи благосклонного светила. Что ж, по крайней мере, их культ проистекает из естественной необходимости, точно так же, как поклонение океаническому божеству у похожих на русалок амфибий.

Позволяя мне насладиться пейзажем далёких горных хребтов, а также подобной оптоволоконному кабелю лентой судоходной реки, через которую пролегал длинный вантовый мост, Леррг глубоко вдыхал мой запах, «аромат звёзд», как он говорил. Возможно, это существо с весьма острым нюхом и романтическими представлениями о дальнем космосе начало общаться со мной лишь потому, что я, по его представлению, была посланницей светил. Тихонько вздохнув, я искоса поглядела на него, и замерла.

Над фиолетовыми водами Праотца-Океана безмолвно зависло угрюмое нечто. Более всего обнаруженный объект напоминал гигантский додекаэдр, усеянный длинными щупальцами. Объект был мутным и полупрозрачным, но на наших глазах медленно сменил цвет на сиреневый, и продолжил переливаться. Похоже, не мы одни стали свидетелями происходящего, потому что весь город замер в едином порыве, даже грузовые воздушные суда, медленно бороздящие небо над тем квадрантом, застыли вокруг немыслимой сущности.

И вот тогда его щупальца, подобно карающим мечам, опустились на хрупкие бока левитонов. Я поморщилась, не слыша предсмертные вопли людей и антроптеров, управляющих этими антигравитационными чудесами, но воочию представив их. Щупальца окрасились охристо-сияющей и багровой кровью, которая тут же впиталась в плоть монстра. И тогда мы услышали его голос, звеневший посреди наших черепов отголоском древнего прошлого.

«Нет выхода из вод прибрежных,

Нет вывода средь моря лжи.

Упасть, принявши неизбежное?

Иль воевать за миражи?

Вам сделать выбор до заката:

Сбежать, отдаться, умереть.

Пойдёт войной сестра на брата,

И промедленье значит смерть.

100 жертв по выбору людскому,

Лишь 100 законченных существ.

И будет торжество живого,

И остальных оно не съест.»