Истории Дракона Вечности

Саша вынырнула из глубин сна, проснувшись от жуткого демонического хохота. Не понимая, где она находится, девушка уставилась на собственный скетч. Там призрачный рыцарь Галахад смотрел куда-то вдаль, в недра чистого листа, прекрасный, владеющий сокровенным знанием, недоступным обычным людям. Александра лениво потянулась, призадумавшись над странным сном.

Раздалась тонкая трель телефона, в качестве рингтона у Саши была установлена скрипка Тартини.

— Это я. Да, уже выхожу.

Накинув осеннее пальто, она подхватила разноцветный зонтик, не забыв положить в карман телефон и ключи от квартиры.

Возле подъезда её уже ждали: потрёпанная старенькая «тойота» привезла к ней молодого врача из реабилитационного центра для наркоманов. Добрая улыбка освещала незамысловатое лицо, делая его по-настоящему красивым. В руках мужчина держал шоколадку. Увидев Сашу, он внезапно нахмурился, но глаза по-прежнему сияли.

— Опять без шапки? В такой холод? — Парень Саши снял с головы ушанку и натянул на девушку.

— Представляешь, мне приснился какой-то фантасмагорический сон про инкуба, расскажу по дороге, — сказала она, ёжась от утреннего мороза.

Сев в машину, Саша улыбнулась: жить не так уж и плохо.

Об ангелах и дагонах

Он очнулся на мягком столе, задрапированном белой тканью. Вокруг суетились белоснежные люди, горел яркий свет, повсюду разносилось монотонное жужжание, похожее на звук эфира, несущей частоты в радиоприёмнике. Пятки неприятно холодило, казалось, отовсюду, из незримого нечто, его овевают потоки холодного воздуха.

Легко встав со стола, он немного удивился, что остальные не стали обращать на его передвижение ровным счётом никакого внимания, оттолкнулся от пола упругими пятками, пошатнулся и упал. Ноги не ходили, зато за спиной виднелось что-то облачно-неосязаемое. Два белых крыла — как странно! Тогда он попробовал лететь, а не идти, и это получилось гораздо искуснее, будто бы он всю жизнь только и занимался тем, что парил в воздухе, как альбатрос.

Ощущение полёта немного позабавило его, оно казалось таким близким, столь привычным, что вызывало острую режущую боль в груди от тоски, что когда-то это было недоступно. Но требовалось лететь, куда — неважно, просто к небесам.

Пролетая под озарёнными тусклыми лампами коридорам, краска со стен которых свисала, словно ветви лишайника, гроздьями или мохнатой бородой, он видел своё отражение в выщербленном кафеле, местами испачканным чем-то прозрачно-алым. Со стороны он, оказывается, более всего походил на человеческое создание, тонкое, прозрачное, светловолосое и ясноглазое. Надетый на нём хитон слегка напоминал погребальный саван, но его это не смущало: жить можно.

Вдоль стен, однако, тащились какие-то страшные тени, и их поведение было явно угрожающим. Бесформенные балахоны медленно и мерно надвигались на него, и он заметался между потолком и стенами, не зная, куда скрыться от безмолвного зовущего взора этих теней.

— Улетай, крошка, это же дагоны! Дагон догонит — и съест. Они любят таких, как ты, невылупившихся, — раздался голос из пустого пространства.

Быстро оглядевшись по сторонам и не обнаружив источника звука, он полетел вперёд, слишком сильно разогнался на повороте, ненароком пролетев сквозь стену. Вот он как умеет! Теперь никакие дагоны его не поймают. А кровожадное урчание меж тем раздавалось всё ближе и ближе, и чёрные балахоны тянули когтистые руки через обшарпанную стену здания.

— Отлети повыше на безопасное расстояние, там они не смогут тебя достать, — посоветовал тот же невидимый голос. — Летать они не умеют.

Быстро вознёсшись к начинающим багроветь облакам, он оглядел город внизу. Медленной пёстрой рекой тёк поток автомобилей, периодически замиравший в пробках, сквозь зелёную взвесь парковых деревьев куда-то спешили одиночные бегуны и собачники, витрины магазинов разгорались, отдавая неоновое мерцание ночи, а на широкие просторы грязных дворовых площадок выходили ночные дворники, неутомимые сторожа красоты и борцы за чистоту и сияние этого мира. Мимо проносились поливальные машины, освежая асфальт живительной влагой, напитывая его защитным слоем от пыли и грязи.

Сделав в воздухе бочку с разворотом, он задумался о том, откуда же всё-таки взялся. Люди внизу, судя по всему, не замечали его, всё так же неторопливо поспешая по собственным ежедневным делам. Голуби, вороны и другие птицы, пролетавшие мимо, слегка шарахались в стороны, будто приметив какого-то призрака.

«Призрак? Может, я, на самом деле, и есть призрак? И тогда бы это упростило понимание моей картины мира», — подумал он.

Опустившись наземь, он медленно побрёл в ночь, разглядывая витрины магазинов, вглядываясь в лица людей, в попытке различить кого-нибудь знакомого. Он шёл, внимательно смотря на людей. Длинные волосы, пегие волосы, каштановые волосы, короткостриженные, рыжие. Веснушки, аквамариновые глаза, блистающие, как звёзды, изумрудные очи. Облака парфюма, наплывающие друг на друга. Готы, эмо, металлисты, модники, стильные люди, неопрятные люди — и никто не узнавал его, ни один!