Истории Дракона Вечности

Сняв пальто и небрежно накинув его на спинку стула, Джон прошёлся по кабинету, поздоровался с коллегами, такими же неудачниками, как он, сел на своё место, потом вдруг порывисто вскочил, достал из кармана пиджака помятый цветок, нежно отогрел его дыханием и поставил в стакан с водой на столе, любуясь и умиляясь внезапному чуду. Цветок унесло откуда-то вместе с корнями, поэтому Джон планировал пересадить его в горшок, чтобы чудесное растение выжило, став отрадой его печальных дней.

Подперев подбородок кулаком, он мечтательно смотрел на цветок, так, будто бы тот был прекрасной девушкой. Его лилейная стройность поражала воображение. Взяв карандаш и случайную бумажку, он набросал лёгкий скетчик этого цветка. Получилось весьма похоже.

— Джо — н–н До — у, — угрожающе протянул его имя начальник. — Чем вы занимаетесь на рабочем месте? В отделе N аврал, им срочно требуются ваши данные. Ещё один подобный проступок — и вы вылетите отсюда, как ведьма на своём помеле из адского котла.

Протяжно вздохнув, он отложил карандаш и взялся за цифры. Цифры никогда не отвечали ему взаимностью. Сухие, холодные, алчные и скучные, они не могли удовлетворить жажду его поэтического сердца. Поэтому он страдал, хотя другую работу ему мешали найти собственная нерасторопность и мечтательность.

День тянулся мучительно медленно, как это бывает только на нелюбимой работе. Секунды цеплялись друг за друга, как зубчики шестерёнок, минуты медленно, подобно мельничным жерновам, просеивали время. Джон сходил помыть руки. Джон выпил чашечку эспрессо в местном буфете. Джон поник головой. Джон положил голову на переплетение рук, любуясь цветком. В итоге, он не успел закончить дневную работу в срок и остался сверхурочно. Глаза его слипались, и вот он уснул, и всю ночь ему снились танцующие цветки, прекрасные девушки с лепестками вместо лиц, дикие ревущие волки в офисных костюмах и попавшие в водоворот брёвна.

Очнувшись, диким взором он обвёл офис, оценил обстановку. Четыре утра, он не ужинал, пакет с зарплатой лежит на столе перед ним. Пересчитал купюры — на этот раз ещё меньше. Вздохнул. Потянулся, решил бросить работу. Оставил листок с заявлением на столе у начальника, вскрыл сейф кадрового отдела, забрал свои документы. Потом осторожно завернул в целлофан и картон найденный цветок и потащился домой.

На улице ещё похолодало. Хмурое серое небо уже и снегом не радовало. Стоял такой мерзкий полусолнечный день, когда даже птицы спали под крышами нахохлившись и встопорщив свои пёрышки. Серая марь, серая хмарь. Под этим неуютным небом Джон потащился домой, поминутно озираясь, так как ему казалось, что за ним кто-то следит.

— Ва-а-а! — услышал он протяжный плач. На земле сидела девочка, и ревела, размазывая по грязным щекам потёки солёной воды.

— Чего плачешь? — спросил Джон.

Девочка на секунду затаила дыхание и зашлась с новой силой.

— Ну… — неумело сказал Джон. — Ты не плачь, всё же, живём, живём…

Она сказала:

— Мальчишки отняли деньги на продукты, и теперь нам с мамой нечего будет кушать, совсем нечего.

Джон сразу понял, что обречён. Ещё в тот самый момент, когда увидел это девчонку. Неловко положив перед ней конверт с деньгами, он пустился бежать, чтобы только не слышать торопливых слов благодарности, не видеть её враз заблестевших глаз, и не думать о том, что сам он теперь обречён на голодание.

Придя домой, Джон сел за письменный стол, взявшись за давно отложенную диссертацию. Можно стать доктором, переехать в другой город, поправить своё состояние… Главное, не умереть до того, как это произойдёт.

Бережно поставив цветочек в хрустальную вазочку, Джон налил туда воды и добавил сахара, чтобы цветок лучше прижился. Побрызгал его листочки из пульверизатора. И пригорюнился. Но потом вновь взялся за работу.

Как ни странно, теперь, когда его телефон был отключён, работа брошена, в холодильнике было пусто, в карманах тоже — работалось споро и хорошо. Ничего не отвлекало, мысль лилась, и уже к вечеру он окончил свой мучительный труд. Теперь осталось лишь защититься в родных пенатах, откуда он был изгнан с позором за распитие спиртных напитков (после чего поспешно завязал), переехать в приличное место и начать другу жизнь. С цветком. А Катарина — ну её, меркантильная дамочка, зачем нам такие, верно, цветочек?

И вновь Джон уснул за рабочим столом, невзирая на тигриное урчание желудка.

А проснулся от звона разбитого стекла. Сквозь проём ощутимо тянуло сквозняком, прозрачный тюль колыхался в такт порывам ветра. Причём пробоина была не как от камня или небольшого предмета, а словно сделанная очень увесистым телом.

На кухне раздался крик. Джон немедленно бросился туда, прихватив по пути первое, что попалось в руку — отвёртку.

В помещении бесновался огромный зверь, более всего похожий на помесь тигра, крысы и волка. Его треугольные глаза свирепо озирали окрестности, шесть мощных хвостов били по бокам. На мгновение отвлёкшись на Джона, он вернулся к своей жертве.