Истории Фирозша-Баг

На улице стали появляться бродячие торговцы, а значит, уже пробило три. Между часом и тремя у всех жильцов Фирозша-Баг наступал тихий час, и в соответствии с распоряжением управляющей компании сторож у ворот коробейников не пускал. Голос продавца картошки и лука, звучавший все громче по мере приближения: «Лук – одна рупия кило, картошка – две рупии», стал затихать, когда торговец прошел мимо и слился со скрипучим облигато его несмазанной тележки, катившейся, подпрыгивая, по дворовой площадке. Следом потянулись торговцы рыбой, яйцами и печеньем, а потом появился старьевщик, который запел зычным вибрато:

Старые сари и одежду беру,
Тарелки и миски в обмен отдаю…

Время от времени мимо грохотали автобусы линии BEST, заглушая прочие звуки. Наконец послышался тот, которого ждала Давлат. Она помахала пустой бутылкой продавцу растительного масла, купила у него четверть литра и договорилась, что он будет приходить через день. Она еще не знала, когда будет готова потушить лампадку.

Часы показывали половину пятого, когда Давлат вошла к себе с бутылкой в руках. Вещи Миночера в аккуратных коричневых свертках были готовы к отправке в Дом престарелых. Она закрыла дверцы шкафов, теперь почти совсем опустевших. «Одежду, которую человек носил целую жизнь и которая доставляла ему радость, можно упаковать за считаные часы», – подумала она.

Скоро придет тот, кто хотел посмотреть пагри Миночера. Ей было интересно, ради чего он не поленился опубликовать это объявление. Может, и не надо было ему звонить. Она расстанется с пагри, только если у него действительно важная причина. И уж точно не расстанется, если придет коллекционер.

Звонок в дверь. «Наверное, это он», – подумала она и посмотрела в глазок.

Но за дверью стояла ее троюродная сестра Моти с двумя внуками. На похороны Миночера Моти не пришла. Давлат не сразу открыла дверь. Она слышала, как Моти наставляет мальчиков: «Теперь ведите себя хорошо, иначе я никуда вас больше не возьму. Если вам нальют "Голдспот" или "Вимто" или еще что-нибудь, будьте вежливы, до конца не допивайте. Если выпьете все, я вам такую взбучку дома устрою!»

Давлат услышала достаточно. Она открыла дверь, и Моти, не пожалевшая для себя одеколона, кинулась ей на грудь с подобающими скорбными возгласами в трагических интонациях. «О, Давлат, Давлат! Какое несчастье! Такого не должно быть! Нет больше бедного Миночера! Прости, что я не пришла на похороны, но в тот день у моего Густа-джи разыгралась подагра. Было совершенно невозможно. Я сказала Густа-джи, что самое малое, что я могу сделать, это прийти к тебе сразу же после дашму».

Давлат кивнула и попыталась изобразить благодарность за то сочувствие, которое с таким рвением демонстрировала Моти, выполняя свой долг. Почти настало время доставать воображаемый кассетник.

– Прежде чем ты подумаешь, что заставило глупую женщину притащить двух мальчиков выражать соболезнования, я объясню, что дома их не с кем оставить. Мы никогда не оставляем их одних. Это очень опасно. Ты слышала о продавце овощей в Бандре? Проник в квартиру, задушил ребенка и все вынес. Все подчистую. Парвар даэгар![84] Храни нас бог от таких страшных безумцев!

Давлат проводила их в комнату, Моти села на диван. Мальчики заняли принесенные Наджамай стулья. Дверь в спальню оказалась закрыта неплотно, и сквозь щель виднелась лампадка с ровным, незыблемым пламенем. Давлат быстро закрыла дверь, чтобы Моти не заметила неправедный источник утешения и не высказалась по этому поводу.

– Он много страдал перед кончиной? Я слышала от Руби – ты ее знаешь, это Руби, сестра Шапура, зятя дяди Эруча, она была на похоронах, – что бедного Миночера в последние дни мучили сильные боли.

Давлат мысленно потянулась к клавише «старт» на плеере. Но Моти еще не была готова.

– Неужели врачи ничего не могли сделать? Ведь рассказывают, что в наше время они способны вылечить почти все.

– Видишь ли, – сказала Давлат, – наш доктор был очень внимателен, но случай оказался безнадежный, как он мне объяснил, и мы просто продлевали агонию.

– Знаешь, я на той неделе читала в «Индиан экспресс», что китайские доктора смогли соорудить… – Здесь Моти понизила голос, чтобы внуки не услышали, прикрыла рот одной рукой, а другой указала на свои бедра, – мужской орган. Подружка одного парня убежала с другим, и тот, первый, ужасно расстроился. Поэтому от отчаяния отрубил себе… – шепотом, – собственный орган и спустил его в туалет. Потом в больнице он пожалел о содеянном, и один бог знает как, но врачи сделали ему… – снова шепотом, – новый Орган из его собственной кожи и прочего. Говорят, он даже действует. Потрясающе, правда?

– Да, очень интересно, – ответила Давлат, с облегчением отметив, что Моти, по крайней мере на время, отложила вопросы, предписанные для визита с соболезнованиями.

Снова звонок в дверь. Вероятно, на этот раз пришел молодой человек смотреть пагри.

Но явилась не в меру заботливая Наджамай.