Истории моего папы. Записки боевого лётчика

Это тоже было под Бреслау в 1945-ом году. Во время воздушного боя я погнался за мессершмитом. Он пытался уйти от меня, пикируя. Так как Аэрокобра тяжелее, я стал его догонять. Видя это, пилот поочерёдно давал то левую ногу, то правую, уходя из стороны в сторону. Я делал то же самое, но прицельного огня вести не мог. После войны решил повторить в полёте этот маневр, но сорвался в штопор. Больше я повторить не пытался, а тогда всё было хорошо.

Берлин горит. Я падаю

1945 год, 18 апреля, начало наступления на Берлин на Котбусском направлении. Аэродром Заган. Наш полк занимался прикрытием бомбардировщиков и разведкой войск противника. Наземные части нашей армии продвигались быстро, и к 26-му апреля подходили к Берлину, как тогда говорили, к «логову врага». От наших бомбардировок город очень сильно горел, так как в день мы делали по четыре – пять боевых вылетов. С нашего Первого Украинского фронта бомбардировщики ходили до 60 самолётов.

27 апреля, сопровождая бомбардировщиков на подходе к Берлину, я увидел близко нос самолёта противника Ф-190. Где-то я его просмотрел. Для ухода от огня дал левую ногу и вскочил в дым, потеряв пространственное положение самолёта. Мой истребитель вошёл в пикирование с креном. Убрав газ стал восстанавливать положение. Самолёт набирал скорость. Выскочил из дыма, а высоты мало. Стал выводить самолёт из пике, высота восемьсот метров. Нос самолёта переведён в набор, а он всё идёт к земле, сохраняя прежнюю траекторию. За эти секунды передо мной пролетела вся моя короткая жизнь. На высоте 30 – 40 метров Аэрокобра стала набирать высоту. Как оказалось, пикировал я на Рейхстаг, на улицу Линденштрассе. Там я мог остаться навсегда.

Наша победа

О близком конце войны и нашей победе мы знали уже 5-го мая. Из госпиталя вернулся заместитель командира АЭ старший лейтенант Степанов, он рассказал, что английское радио сообщило о запросе капитуляции немцев. Англичане ответили, что без Советского Союза не может быть и речи об одностороннем окончании войны. Им об этом сообщил врач госпиталя, который знал английский язык. Степанов в начале Берлинской операции выпрыгнул из горящего самолёта и попал в госпиталь. В час ночи мы проснулись от шума и стрельбы. Быстро оделись по лётному. Кто-то из лётчиков сказал:

– Наверное, немцы с Герлица прорвались.

Быстро выскакиваем на улицу, ночь звёздная. Прикидываем, что можно быстро взлететь и с рассветом сесть на аэродроме в Штокерау. Но на улице слышим крики «Ура!» и стрельбу из пистолетов. Понимаем: конец войне, победа! У инженера нашей АЭ была припасена бочка с вином на день Победы, он пригласил нас всех, и мы за Победу выпили. Мы с ведомым ушли спать. Утром нас разбудил рожок. Наш Кузмич – командир полка идёт по коридору и кричит:

– Кто может носить оружие – на аэродром! Над Берлином будет воздушный парад. Мы, вместе с ведомым, встали и пошли на аэродром, нас таких, лётчиков, набралось одиннадцать человек. Но, вместо парада мы получаем задание: сопровождать бомбардировщики, которые будут бомбить мосты через реку Эльба. Это нужно сделать для того, чтобы немецкие войска не ушли к американцам. Во время первого же вылета произошёл бой с Ф-190, как потом выяснилось, это были русские лётчики из армии генерала Власова, которая называлась РОА (русская освободительная армия).

Для меня война закончилась одиннадцатого мая в 13 часов 15 минут. После боевого вылета на Бреслау, по возвращении, командир объявил нам, что сдался последний гарнизон немцев. Летели в воздух шлемофоны, фуражки, пилотки. Вот и окончилась для меня война. Дождались мы окончательной Победы!

Но как оказалось, это ещё не всё. С 1950-го по 1952 год пришлось мне поучаствовать в другой войне – в боевых действиях над Северной Кореей.

Показательный бой

Данное событие произошло под Москвой, на аэродроме Инютино в Боровском районе. Я не могу точно назвать год, когда это произошло. Примерно, в 1954 – 1956-м.

Когда мы находились на боевом дежурстве в составе четырёх самолётов, в готовности номер два, к нам в домик пришёл штурман корпуса, подполковник, фамилии которого я сейчас уже не помню. Он пришёл проверить, как мы несём боевое дежурство и наши профессиональные знания. После проверки, он рассказал нам такую интересную историю. Эта история произошла с ним во время войны. Поскольку комиссары по политчасти существовали до 1943-го года, то эта история произошла где-то на начальном этапе войны. Вот, что он нам поведал. Справедливости ради нужно сказать, что позже я эту историю слышал в конце войны из другого источника, который рассказывал её немного по-другому, но суть остаётся такой же.