Истории от разных полушарий мозга. Жизнь в нейронауке

Дж. У. смело приступил к выполнению задания. Если бы время реакции не замеряли, исследователь отметил бы лишь, что испытуемый легко справился с очередной зрительно-моторной задачей. Но фиксация времени позволила сделать другие выводы. Быстрее всего Дж. У. отвечал, когда обоим полушариям показывали гласные буквы. Если одному полушарию показывали гласную, а другому – согласную, времени требовалось больше. И дольше всего пациент думал, когда обоим полушариям показывали согласные. Сержан пришла к выводу, что между полушариями идет обмен высокоуровневой информацией. По ее мнению, если бы не было взаимодействия полушарий, время реагирования было бы одним и тем же во всех случаях. Мы с Джеффом не согласились. Мы предложили Сержан самое логичное объяснение: реализуется стратегия перекрестного подсказывания, то есть два абсолютно независимых субъективных мира, кооперируясь друг с другом, обречены на взаимодействие, поскольку оба самовыражаются в одном и том же организме. В такой уникальной ситуации вырабатывается определенный порядок действий. По-видимому, стратегия была такова: отвечай быстро, если это гласная. Вот почему быстрее всего давался ответ на две гласных буквы, ведь этому правилу следовали оба полушария. Понятно также, почему медленнее всего пациент реагировал на две согласные. В этом случае каждое полушарие ожидало, не поступит ли быстрый ответ от второй половины мозга. Не дождавшись такового, каждое полушарие могло самостоятельно прийти к выводу, что оба должны были увидеть согласную. В конфликтных ситуациях, когда одно полушарие готово было ответить быстро, другое за счет различных подкорковых процессов пыталось действовать медленнее.

Мы с Джеффом не сомневались в справедливости нашего объяснения, однако у Сержан в то время были свои соображения. Через месяц она опубликовала статью в Nature![148] В подтверждение нашей гипотезы мы послали ей другие данные, которые получили в экспериментах с пациенткой В. П., – но она трактовала их иначе. Так что мы решили просто остаться при своем мнении. Но в последующие годы Сержан и другие исследователи, включая сотрудников лаборатории Сперри, стали активно распространять эту идею. Хотя через несколько лет Сержан признала недочеты в экспериментах с Дж. У., она продолжала тестировать пациентов с расщепленным мозгом на западном побережье и в целом пришла к выводу, что ее интерпретации верны. Таким образом, чуть ли не на пустом месте возникло и укрепилось мнение, будто между полушариями идет обмен высокоуровневой информацией, но не конкретными деталями, связанными с восприятием. Что же происходило? Самое время было провести тщательное исследование – и Сандра Симор, еще одна аспирантка Дартмута, получила свой шанс. Чтобы проделать все эксперименты, ей потребовалось несколько лет, зато в итоге получилась прекрасная, полноценная работа.

Симор проштудировала все опубликованные данные о пациентах с расщепленным мозгом из США. Лишь два случая – пациентов Л. Б. и Н. Г. из калифорнийской группы – подтверждали так называемый “объединенный” взгляд на расщепленный мозг. Случай Л. Б. оказался довольно сложным по ряду причин – в частности потому, что не было уверенности в полном рассечении мозолистого тела. Магнитно-резонансная томография дала разнородные результаты. При перекрестных сравнениях перцептивной информации Л. Б. демонстрировал более близкие к нормальным способности, чем другие пациенты с расщепленным мозгом. Поэтому, еще даже не пытаясь разобраться в загадках случаев Л. Б. и Н. Г., Симор решила заново протестировать по схеме Сержан пациентов с восточного побережья – Дж. У., В. П. и Д. Р. Сержан в своей работе довольно категорично утверждала, что обмен между полушариями высокоуровневой абстрактной информацией происходит через подкорковые структуры[149]. Собственно, она считала, что именно абстрактный характер информации делал возможным межполушарное сравнение. Подкорковые пути якобы менее эффективны – а то и вовсе не эффективны – для передачи информации о тождественности раздражителей и для их перекрестного сравнения. Иными словами, она писала, что, если упор делается просто на физическую одинаковость, пациент будет справляться с заданием хуже, чем если нужно сравнивать смысл тех же раздражителей. Я так и не понял, как Сержан пришла к такой логике.

Как бы то ни было, Симор еще раз протестировала пациентов из группы с восточного побережья, проведя точно те же эксперименты, что и Сержан с двумя главными калтеховскими пациентами. Она также проверила гипотезу Сержан о том, что в расщепленном мозге передаются абстрактные представления, но не сенсорная информация. Для этого она просила пациента сравнить численные величины, в одном поле зрения выраженные цифрами, а в другом – набором точек, которые давали (или не давали) то же число. Такое задание можно было выполнить только в том случае, если абстрактные категории – скажем, понятие “семь” – воспринимались обоими полушариями.