Истории от разных полушарий мозга. Жизнь в нейронауке

Номера были забронированы в прекрасном небольшом отеле La Fenice et Des Artistes рядом со знаменитым театром Ла Фениче. Об этом позаботился мой близкий и старый друг Эмилио Бицци, профессор Массачусетского технологического института, заложивший основу исследованиям того, как мозг осуществляет выполнение действий. Неподалеку располагался отель в прославленном дворце Ateneo Veneto, который был основан Наполеоном в 1810 году для развития науки, искусства и литературы. Мы заняли библиотеку на третьем этаже и договорились с местным баром, совмещенным с табачной лавкой, чтобы нам регулярно приносили эспрессо. На встрече были такие блестящие исследователи, как Стивен Джей Гулд и Терри Сейновски, творивший чудеса в новой области биологии, посвященной нейронным сетям, а также завсегдатаи, такие как Джон Каас и Гэри Линч. Новый участник группы, Лео Чалупа, был из тех, кто мог бы заглянуть на чай к королеве Англии в четыре, а в шесть пойти пить мартини с приятелями. Лео, обладатель неисправимых и очаровательных нью-йоркских манер и интонаций, знал себе цену, но также знал цену и другим. Как однажды сказал мне наш общий друг, Лео – это тот парень, который будет рядом, когда все остальные повернутся к тебе спиной. Помимо умения дружить он еще обладает прекрасным чувством юмора.

Конференция продолжалась уже несколько дней, когда пришло время выступить Лео. Несколько спикеров до него упомянули Фрэнсиса Крика как своего “приятеля”. Это то же самое, как если бы они сказали примерно следующее: “Я сейчас работаю над этой идеей и успел обсудить ее с Криком. Ему она нравится, так что не слишком уж критикуйте ее”. Такие номера с Лео не проходят. Желая выразить свое неодобрение, никого при этом не обидев, он начал со старой еврейской шутки, которую услышал от своего отца в шесть лет.

Два парня идут по улице – причем среди них нет Фрэнсиса Крика, – и один говорит другому: “Я знаю загадку, которая поможет проверить, насколько ты умен”. Другой отвечает: “Хорошо, что же это за загадка?”

– Зеленое, на дереве и поет – что это?

– Ну, это просто, какая-нибудь птица.

– Нет, это определенно не птица.

После многих тщетных предположений второй парень говорит: “Ладно, сдаюсь. Что же это: зеленое, на дереве и поет?” А первый отвечает: “Все просто. Это селедка”.

– Селедка! Как это может быть селедка, она же не зеленая?

– Ну, кто-то покрасил ее в зеленый.

– Но селедка не водится на деревьях.

– Ну, кто-то ее туда забросил.

– Ладно. Но селедка не поет!

– Ты прав. Я добавил эту деталь в загадку просто для того, чтобы такому умному парню, как ты, было сложнее ее разгадать.

После фразы о Крике мы вряд ли даже расслышали всю остальную шутку. Лео благополучно развеял уныние того, что я называю “бесконечным рассмотрением”, и встреча стала теплее – оживленнее и интереснее. Я захотел узнать о Лео больше.

Оказалось, в Калифорнийском университете в Дейвисе планировалось создать новый центр нейронаук, и Лео возглавлял этот проект и был членом комитета по отбору кандидатов на должность директора. Все было еще только на бумаге, когда мы впервые об этом заговорили. Я был хорошо устроен в Дартмуте, и все шло прекрасно. Однако со временем ситуация изменилась. Мы с Лео стали встречать друг друга на других научных конференциях и все чаще обедать и ужинать вместе, как говорится, в неформальной обстановке. На масштабные мероприятия, такие как ежегодный конгресс Общества нейронаук, съезжаются от 20 до 35 тысяч ученых со всего мира. Люди прилагают огромные усилия, чтобы найти там друзей и знакомых, однако преимущественно не на сотнях проходящих там лекций. Больше всего народу является на обеды и ужины, во время которых и происходит самое интересное.