Истории от разных полушарий мозга. Жизнь в нейронауке

Я уговорил Леду работать в моей новой лаборатории в Корнелле, и мы вместе пытались решить, какими займемся проектами. Один из них вырос из обходов с неврологами. Ординатор Брюс Волп был превосходным врачом и невероятно энергичным человеком. Он стал демонстрировать нам пациентов с повреждениями теменной коры в правом полушарии, проявлявшимися, на мой взгляд, крайне странно. Если попросить такого пациента смотреть прямо на ваш нос, а затем поднять левую руку, показав один или два пальца, и спросить, что пациент видел, он легко даст правильный ответ. Если то же самое сделать правой рукой, он снова ответит верно. А теперь самое главное. Надо поднять обе руки, показав на каждой один или два пальца.

Дальше происходит нечто удивительное. Все пациенты с описанными повреждениями игнорируют информацию, получаемую от вашей правой руки, будто ее больше не существует. Этот феномен назвали “двойное одновременное торможение”. Он часто встречается в неврологических клиниках и представляет собой нарушение внимания. Когда свыкаешься с мыслью, что этот поразительный синдром реален, начинаешь задаваться вопросами. Что же такое происходит с информацией о правой руке, она ведь точно попала в мозг? Как-никак пациент с легкостью называет число показанных ему пальцев, когда человек, проводящий осмотр, поднимает одну только правую руку. Когда эта информация подавляется поднятием обеих рук, она перестает быть доступной для сознания пациента? Или доступ к ней сохраняется, но он не может говорить о ней или не понимает, что она поможет ему принять решение? Возможно, это нарушение выведет нас к бессознательному. Волп и Леду принялись за работу.

Пока Волп собирал группу пациентов со сходными повреждениями мозга, у которых проявлялся тот же феномен, Леду разрабатывал постановку эксперимента и помогал Брюсу освоить кое-что полезное из психологии. Главный опыт был прост. Мы планировали высвечивать картинки одновременно в обоих полях зрения и спрашивать пациентов, какие изображения они видели – одинаковые или разные. Таким образом, испытуемому просто нужно будет дать один устный ответ. Чтобы пациент выполнил задание правильно, информация от обоих полей зрения должна каким-то образом объединиться в его мозге, а затем попасть в речевые центры, чтобы человек мог произнести ответ. Первым делом необходимо было выяснить, способны ли пациенты успешно выполнить это задание. Ответ был очевиден. Испытуемые, которые игнорировали информацию, предъявленную в их левом поле зрения, тем не менее могли использовать ее для того, чтобы правильно определить, одинаковые изображения или разные. Как уже можно догадаться, когда пациентов спрашивали, какие одинаковые картинки им демонстрировали, они просто отвечали “Два яблока” (или два каких-то других предмета). Однако, когда их просили сказать, какие именно разные предметы они видели, испытуемые никогда не могли назвать объект из “заторможенного” поля зрения[115]. Бинго, мы выяснили, что хотели! Этот эксперимент повлек за собой вагон и маленькую тележку новых опытов. Иначе говоря, мы показали, что информация, которая недоступна сознанию, может тем не менее влиять на кажущиеся сознательными решения.

Мы сумели заглянуть в необъятное бессознательное, увидеть сети, которые, скорее всего, управляют большинством наших действий. Мы ужасно гордились собой, и весьма скоро другие ученые подхватили нашу идею и искусно ее развили.

Прелести наставничества и дружбы

Я не сторонник идеи “обучения” аспирантов. Я считаю, что им надо показывать возможности, а когда понадобится что-то изучить детально, они справятся с этим сами. Именно так я узнал все, что знаю. Когда люди говорят об обучении, они обычно подразумевают, что некто берет аморфный разум и придает ему какую-то форму. Примерно это и происходит в университетах, пока еще не завладевших первоклассными студентами. Но такого не должно быть в серьезных научных центрах. А вот наставничество, напротив, продуктивно, необходимо и приятно.

Сейчас наставничество встречается и после аспирантуры. Лабиринт современного знания столь огромен, что аспирантура стала лишь одним из закутков на пути развития молодого ученого. Много лет, особенно в Корнеллском университете, я был наставником в основном постдоков. Обычно они попадали ко мне, имея за плечами образование в области психофизики[116] или когнитивной психологии[117], и желали изучать пациентов с неврологическими нарушениями. Пациенты с очаговыми поражениями мозга, обычно вызванными инсультами (это еще называют “неисправный мозг”), предоставляют отличную возможность исследовать, как работает разум.