Истории замка Айюэбао

— Луноликая, — резюмировал Чуньюй Баоцэ и направился к другому вольеру.

Когда они шли по длинному коридору, мимо них прошла невысокая женщина-дежурная. Он следом за ней вернулся к вольеру с сипухой. Женщина была ростом чуть выше полутора метров, правильных пропорций, обжигающий взгляд больших чёрных блестящих глаз навеки оставался в памяти всякого, кто её видел. Куколке показалось, что лицо этой женщины покрывала какая-то особая гладкая, блестящая субстанция, однако, приглядевшись внимательно, она не обнаружила на нём ни грамма косметики. Было ощущение, что перед ней кукла из каучука. Походка мягкая и пластичная, как у кошки, даже миниатюрные ладошки походили на кошачьи лапки: такие же ловкие, округлые, мягко очерченные. Куколка почувствовала, как Чуньюй Баоцэ затаил дыхание, и сразу поняла, что эта женщина и есть то самое «кое-что». И если она не ошиблась в своих догадках, то эта женщина — жена главы деревни, что на противоположном берегу. Куколка придирчиво спросила себя: она красива? Ответ был не столь однозначен. Однако от этой женщины-статуэтки исходило нечто такое, что захлёстывало и лишало дара речи, но это были не кокетство и не красота, не поэтичность и не сексуальность; это была какая-то полнокровность и сочность с нотками озорства и искренней простоты, в общем, словами не описать. Пока она рассматривала женщину, председатель совета директоров вздохнул:

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!

Куколка увлекла его в сторонку и не без возмущения спросила:

— Неужели это было так важно?

— Разумеется, это очень важно.

В оставшееся время они кое-как пробежались по остальным вольерам, а затем задержались у вольера с сипухой. Та миниатюрная женщина была всё ещё там, сипуха обратила своё круглое личико к ней и моргала — то одним глазом, то другим. В этот момент сбоку скрипнула дверь, и Чуньюй Баоцэ, будто что-то почувствовав, повернулся и сразу же увидел мужчину в униформе; на груди у него был бейджик с надписью «Директор питомника». Мужчина по росту не тянул даже на метр семьдесят, квадратное лицо с плоским носом было цвета глины, плечи узкие, на лице несколько родимых пятен. Мужчина направился прямиком к женщине и начал что-то ей нашёптывать. Чуньюй Баоцэ сделал несколько шагов к ним и остановился в пяти-шести метрах, делая вид, что рассматривает сипуху, а сам время от времени поглядывал в их сторону.

Минут через десять директор ушёл, ушла и женщина. Куколка приблизилась к нему, тряхнула его за плечо, и он, словно очнувшись от сна, выдохнул:

— Видала? Это была она и тот младший лейтенант.

3

В городе было проведено первое «диспетчерское заседание», все были готовы к проведению «служебного совещания на месте». С небывалым волнением Подтяжкин явился к председателю совета директоров и шумно плюхнул свой здоровый кожаный портфель, как полностью уверенный в себе и не знающий поражений полководец. Все совещания — и это, и будущие — имели отношение к корпорации «Лицзинь», поэтому гендиректор Чуньюй Фэньфан присутствовал на самом первом и вместе с ним пришла его зам. Строго говоря, «Лицзинь» была главным действующим лицом собрания и самой мощной его движущей силой. Руководители высказывались свободно и с осознанием своей правоты, заместительница, сияя от радости, скользила взглядом по конференц-залу, и только один Подтяжкин всем своим видом показывал, что находится здесь не по своей воле. Теперь же он, не скрывая удовольствия, отчитывался перед председателем совета директоров:

— Это были пока просто разговоры, вот когда начнутся служебные совещания, за дело возьмутся по-настоящему. А у этих-то всё больше раскрывается талант красноречия.

Под «этими» он подразумевал людей из города. В уголках губ у Чуньюй Баоцэ заиграла презрительная усмешка:

— «Диспетчерское заседание» … Название-то какое туманное. Ну что ж, чем всё запутаннее, тем лучше; что они там задумали — сам чёрт не разберёт, сиди и гадай.

Подтяжкин хлопнул в ладоши:

— Вот именно! На заседании представили большой рекламный щит с изображением карты района от побережья до того места, где начинаются холмы, и с подписью «пояс развития», а Цзитаньцзяо на этой карте была величиной с ноготок. Я видел, как глаза У Шаюаня под линзами очков бегали по карте, — наверняка искал свою деревню. Городские сказали, что это «стратегическая передислокация».

Чуньюй Баоцэ улыбнулся:

— «Пояс развития», «Подтяжкин»… Что пояс, что подтяжки — суть одна. — Затем он заговорил серьёзно: — У Шаюань тот ещё хитрец: он-то понимает, что все эти слова — лишь красивая обёртка, под которой скрывается намерение проглотить его деревню. Вот только он не разобрался пока, где скрывается акула.

— А если прямо здесь, — Подтяжкин похлопал себя по брюху, — что он будет делать?

Чуньюй Баоцэ бросил на него пронзительный взгляд:

— Время, когда нужно было напрягать все силы, давно прошло. Я всё же размышляю над возможностью взаимной выгоды, совершенно искренне размышляю. Вы, конечно, можете ко мне не прислушиваться, у меня давно уже отпало желание во всё это вмешиваться.