История античной литературы

За рассказом Энея, занимающим II и III книгу, следует исполненное трагизма повествование о любви Дидоны и троянского героя. Царица Карфагена полюбила Энея по воле Венеры и Юноны. Поэт описывает мучительную борьбу героини, желающей сохранить верность умершему мужу и преодолеть свое чувство. В часы ночного безмолвия, не в силах забыться целительным сном, одна в своем дворце, Дидона вспоминает только что отзвучавшие речи Энея и мысленно видит его опять перед собою. Любовь в конце концов побеждает. Однако счастью героев препятствует судьба, властно влекущая Энея в далекую Италию. Судьба (Fatum) является главной силой, управляющей событиями. Железная поступь ее, звучащая во всей поэме, придает произведению совершенно новый, по сравнению с Гомером, характер. Вся поэма как бы устремлена к единой цели, внимание автора сконцентрировано на нескольких ведущих направлениях.

Битвы и мужа пою, он первый из Трои далекой
Роком гонимый пришел в Италию, к брегу Лавина.

(Пер. Н. В. Вулих)

Указанием на роль «рока» в жизни героя и начинается «Энеида».

В IV книге Эней готов забыть о суровом долге, возложенном на него судьбой; одетый в роскошные восточные одежды, он, как Антоний в Египте у Клеопатры, проводит свою жизнь в неге и пирах, пока посланный Юпитером Меркурий не приказывает ему продолжать свой путь в предназначенную ему богами Италию. Эней вынужден подавить свою любовь. Под градом упреков Дидоны он стоит, как альпийский дуб, колеблемый яростным Бореем, не сдаваясь буре, которая яростно срывает с него листья. Римский комментатор Сервий делает следующее замечание к этому месту поэмы: «Листья дуба, как слезы Энея».

Эней сдерживает проявление своих чувств. Он говорит Дидоне, что не может жить по собственному желанию, так как вынужден подчиниться велению судьбы и долга. Тщетны попытки царицы удержать отплывающего героя.

Характеризуя Энея, этого «идеального римлянина», почитающего богов, уважающего родителей, следующего велению долга, поэт, вместе с тем, впервые в античной литературе показывает трагизм человека, вынужденного подчиняться исторической необходимости, «велениям истории».

Не менее интересен и образ Дидоны. Вергилий рисует путь героини от царственного величия в начале поэмы до униженных просьб в конце четвертой книги. Когда корабль Энея отчаливает от Карфагена, Дидона, взойдя на сооруженный ею самою погребальный костер, убивает себя ударом меча, подаренного ей троянским героем. Своей смертью она хочет восстановить попранное величие.

«Я прожила свою жизнь, свершила, что судьбы велели,
Ныне тенью великой сойду в подземное царство.
Город построила я. Свои я видела стены.
Я отомстила коварному брату за гибель супруга,
О, как счастлива я! Была бы чрезмерно счастливой,
Если бы наших брегов троянский корабль не касался».
Так сказав, она ложе целует. «Умрем же, — вскричала. —
Хоть и без мести! Так, так приятно к теням спускаться.
Пусть же впивает очами огонь троянец жестокий,
В море плывя, пусть с собой он мрачные знаки увозит!»
Так говорила она. Вдруг слуги молчавшие видят,
Как упала царица на меч и пенится кровью
Светлый металл, а по атриям громкие вопли несутся.

(Пер. Н. В. Вулих)

Создавая образ Дидоны, поэт использовал «Аргонавтику» Аполлония Родосского, в которой рассказывалось о любви Медеи к Язону[127]. Тонкость психологических наблюдений, свойственных эллинистическим поэтам, он соединяет с глубиной обобщений и целенаправленностью, свойственной всей поэме.

Дидона Вергилия гораздо более значительна и трагична, чем неопытная и наивная Медея Аполлония. Римский поэт, прекрасно знакомый с памятниками предшествующей литературы, создает новый, невиданный еще сплав, как бы освещенный изнутри светом его глубокого и проникновенного гения.

Роман Дидоны и Энея вдохновил знаменитого создателя «Отелло» — Шекспира. Дездемона, как и Дидона Вергилия, полюбила своего героя за «муки», а он ее «за состраданье к ним».

О Дидоне и Энее в новое время слагались бесчисленные поэмы. Живописцы посвящали им свои полотна. Первые оперы часто ставились на этот столь излюбленный с эпохи Возрождения сюжет.

Эней, отплывая от Карфагена, с грустью видит клубы дыма, поднимающиеся на берегу, и томится мрачными предчувствиями.

Книга 5 поэмы посвящена погребальным играм, справляемым по отцу Энея Анхизу.