История античной литературы

Одна битва следует за другой. Богиня Юнона помогает врагам Энея. Гибнет сын Эвандра — юный Паллант, свирепствует мрачный союзник Турна — этрусский вождь Мезенций, но его сына Лавса убивает Эней. В единоборстве с троянским героем погибает и сам Мезенций, гибнет его любимый конь Реб, преданный друг хозяина. Умирает амазонка Камилла, союзница Турна и любимица богини Дианы. Боги активно вмешиваются в ход сражения. Турн поджигает корабли Энея, но по воле богини Кибелы они превращаются в нимф и, невредимые, уплывают. Наконец, сам Турн, видя бессмысленность происходящего, предлагает Энею единоборство. Участь Турна уже предрешена богами, как участь Гектора в «Илиаде». Сестра Турна, нимфа Ютурна, которой Юнона открывает роковую судьбу брата, подстрекает к битве рати, собравшиеся смотреть на поединок.

Наступает последний этап войны. Эней получает тяжелую рану, но его исцеляет искусный врач Япиг. Поединок между Энеем и Турном становится неизбежным. Мрачные знамения, являясь обреченному Турну, лишают его мужества. Эней гонит врага по кругу, как Ахилл Гектора. Турн молит о пощаде, Эней уже готов смягчиться, но взгляд его падает на снятую Турном с убитого им Палланта перевязь. Мстя за смерть свого юного друга, Эней вонзает меч в сердце врага. Гибелью Турна заканчивается «Энеида». Поэма не имеет торжественного эпилога и кончается, в сущности, трагическим аккордом.

Уже древние, а вслед за ними и деятели Возрождения считали, что в «Энеиде» дается в аллегорическом истолковании повесть о жизни человека вообще, о его заблуждениях, скитаниях и конечном торжестве. Такое толкование основывается на всем характере искусства Вергилия с его многозначностью и возможностью различных истолкований. Поэма его полна глубоких обобщений и требует внимательного проникновения в круг его мыслей и образов. «Энеида», в известном смысле, — детище периода принципата. С одной стороны, она опирается на некоторые положения «официальной идеологии», на теорию «золотого века» при Августе, на культ древности и стремление возвеличить старинные обычаи и нравы, но, вместе с тем, она и наследница поэзии неотериков и эллинистических поэтов, с их тонким пониманием внутреннего мира человека, с обостренностью восприятия и богатством чувств. Характеры Энея и Дидоны построены Вергилием на столкновении старинного величия духа (magnitudo animi), с богатством чувств, с легкой ранимостью души, и тем, что древние называли словом humanitas, т. е. человечностью, проявляющейся в глубоком сочувствии чужому горю, чужим страданиям. Трагедия Энея, живущего по железным законам исторической необходимости, и Дидоны, желающей следовать нормам старинной морали, проистекает из этой противоречивости и тонкости их душевной организации, лишенной архаической прямолинейности. Таким толкованием драмы героев поэт как бы осветил с другой, уже далеко не парадной стороны и трагизм своих современников, живших в период принципата Августа, вынужденных принять новый режим, диктовавший свои условия, требовавший подчинения и отказа от свободы.

Вергилий отнюдь не был поэтом, слепо прославлявшим Августа, как не был им и второй крупный поэт этого времени Гораций. Принципат кажется Вергилию исторической необходимостью, предопределенной всей историей Рима, но он видит в этой предопределенности и ее трагические стороны. Всем своим повествованием, всем освещением материала он как бы хочет дать наставления в человечности и самим правителям Рима, пришедшим, как Август, к власти дорогой кровавых войн и жестоких проскрипций. Миссию поэта Вергилий, как и Гораций, понимает как высокий долг, требующий служения справедливости, правде и человечности, как они ее понимали. В этом и состоит величие и значительность «Энеиды», несмотря на всю исторически неизбежную ограниченность и утопичность поставленных поэтом задач.

Новым для римского эпоса был весь характер произведения, с его целеустремленностью, с насыщенностью каждого образа, сравнения, эпитета и слова важными для поэта значениями, тесно увязанными со всем замыслом произведения.

Перед читателем как бы раскрываются дали прошедшего и дали будущего: сражения в Трое и Италии являются прообразом гражданских войн, погребальные игры в честь Анхиза напоминают юношеские состязания, учрежденные Августом, а битва при Акции воскрешает в памяти сражения богов с титанами.

Поднимая щит, выкованный для него Вулканом (напоминающий щит Ахилла у Гомера), Эней как бы берет на свои плечи судьбу своих будущих потомков — римлян. На этом щите изображены римские герои, блистающая рать победоносного Октавиана под покровительством самого Аполлона уже готова обратить в бегство зловещих восточных богов и их союзника Антония.

В поэме нет места «эпическому раздолью» Гомера с детальным описанием разнообразных предметов, подчас выпадающим из основного повествования, с распространенными художественными сравнениями, образующими как бы драгоценные вставки, имеющие самостоятельное значение.