История безбрачия и холостяков

Слова Иисуса о браке необходимо понимать в соответствии с теми изменениями, которые произошли в сознании людей к I веку, и в контексте апокалипсических представлений. Тот, кто предрекает дочерям Израилевым оплакать своих детей (Лук. 23:28), благословляет бесплодных; тот, кто провозглашает, что Царствие Небесное близко (Матф. 4:17), верит, как и большинство людей его поколения, в близость конца света.

Павел еще яснее связывает безбрачие и конец света в Послании к Коринфянам: «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие. […] А я хочу, чтобы вы были без забот. Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; А женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу. […] Посему выдающий замуж свою девицу поступает хорошо, а не выдающий поступает лучше» (1 Кор. 7:29–38). Холостяк, избавленный от земных забот, может посвятить себя Богу. Так был сделан еще один шаг: безбрачие — не только небесное состояние, но еще и лучший способ достичь Царствия Небесного здесь, на земле. И вот уже в монастырях, созданных как бы подобием рая, монахи желают, как ангелы, жить в безбрачии.

С этого момента вступление в брак нуждается в оправдании. Святой Павел видит в браке крайнее средство для тех, кого слишком мучат плотские желания: брак необходим для того, чтобы избежать нечистых сношений вне брака. «Говорю, что вдовам и холостым лучше оставаться как я. Но если не могут воздержаться — пусть женятся: лучше жениться, чем разжигаться» (1 Кор. 7:8–9). Сказав это, апостол прославляет красоту брака, в котором любовь между мужем и женой становится образом любви между Христом и Церковью (Ефес. 5:22–23).

Богословие брака по святому Павлу, несомненно, восходит к редким наставлениям, данным непосредственно Иисусом. Но оно должно быть понято и в контексте его времени. Разделение между заботами земными и небесными восходит к классическому платоновскому разделению; явная несовместимость духовности и брака отсылает нас к псевдо-Еноху; восхваление девственности предстает в духе учения Филона Александрийского. Что же касается требования плотской чистоты от холостяков, то оно напоминает речь, с которой обращался к всадникам Август. По сути, Павел говорит следующее: женитесь, если не можете блюсти себя в чистоте; Август же говорит так: раз не женитесь — блюдите себя в чистоте. Мысль та же, хотя и вывернута наизнанку. В Римской империи во времена, когда суровые античные нравы стали расшатываться, строже всего каралась сексуальная распущенность холостяков: сожительство-форникация (связь между неженатым мужчиной и незамужней женщиной вне брака), ступра (связь между женатым мужчиной и незамужней женщиной) и прелюбодеяние (связь между женатым или холостым мужчиной и замужней женщиной). Разница состояла в том, что император, беспокоившийся об устоях в гражданском обществе, благоволил к браку, а Апостол, приготовляющий Царствие Божие на земле, — к безбрачию.

К прямым высказываниям Павла и Иисуса Средневековье добавляет собственные интерпретации евангельских притч. Так, например, в притче о званых на пир приглашенные отказываются один за другим, и хозяин дома, приготовивший трапезу, вынужден идти искать гостей на улице. Этот пир буквально сравнивается с Царствием Небесным (Матф. 22:2), а один из отказавшихся прийти на пир ссылается на то, что только что женился (Лук. 14:20). Значит ли это, что женатые не смогут обрести вечного блаженства? Несомненно, если верить Апокалипсису, где 144 тысяч избранных праведников — все девственники (Откр. 14:4).

Для христиан, живущих в мире, которым правили не они, возможность управлять своим телом была не только знаком независимости и стойкости души, но также доказательством того, что кончилось старое время, когда после грехопадения природа человеческая была во власти демона. В античности половой инстинкт виделся несокрушимым, ибо он был создан могучим божеством Эросом, которого христиане уподобили демону. Победа над Эросом стала означать, что близко время, когда человек снова обретет рай. Если Ева увлекла человечество на путь сексуальности, то новая Ева — Дева — вернет человечество к первоначальной непорочности.[83]

Итак, девственность как единственный путь к спасению. Для религии меньшинства, верующего в близкий конец света, такая крайняя точка зрения была возможна. Но когда христианство стало государственной религией, призванной организовать общество, проповедовать безбрачие как единственный путь к спасению оказалось немыслимо. И началась постепенная реабилитация брака, которую я уже проанализировал в другой книге.[84]