История Ближнего Востока в древности

Все это ставит под сомнение традиционное представление о кочующих аккадцах, враждебных оседлым шумерам. Приведенные выше данные скорее говорят о длительном и мирном сосуществовании этих народов. О благоприятном развитии взаимоотношений между ними свидетельствует и создание орфографических и двуязычных шумеро-аккадских словарей, которые шумеры составляли для своих иноязычных сограждан, и силлабариев, в которых отдельные шумерские идеограммы передавались слоговым письмом. Во второй половине III тысячелетия до н. э. шумерский разговорный язык в обиходе уступил место аккадскому, сохранившись только как язык администрации[12].

Словари и силлабарии, составлявшиеся главным образом для нужд управления, естественно, не охватывали всего словарного богатства языка. Тем не менее они существенно облегчили, особенно на первых порах, изучение шумерского языка, хотя отправной точкой для расшифровки клинописи послужили не шумерские архаические таблички^{27}, а надписи персидских царей, в особенности аккадская (вавилонская) версия надписи Дария I.

Первую попытку расшифровать эту огромную надпись, высеченную на отвесной скале вблизи Бисутуна в долине Керманшах в Иране, предпринял в 1761–1767 гг. К. Нибур. Он предположил, что Бисутунская надпись составлена на трех различных языках, о чем свидетельствуют три типа употребления знаков: большое число значков в одной части надписи и небольшое в двух остальных. Первые попытки расшифровки не удались. Лишь в 1802 г. Ф. Гротефенд сумел прочитать имена трех персидских царей: Гистаспа, Дария, Ксеркса. Всеобщий скептицизм был серьезно поколеблен, однако ближайшие годы не принесли заметных успехов.

Толчком к новым исследованиям послужила расшифровка Ж. Ф. Шампольоном иероглифического письма.

Еще одну попытку предпринял в 1837 г. Г. Раулинсон, скопировавший надпись на скале. В 1846 г. он опубликовал результаты своего труда. Ему удалось прочитать, а через несколько лет и перевести 414 строчек древнеперсидского текста.

В 1853 г. появилась новая публикация. Э. Норрис идентифицировал большинство слоговых знаков, составлявших второй языковой вариант надписи. Это был новоэламский язык.

Наибольшие трудности возникли при прочтении третьей части надписи, состоявшей всего из 141 строки. На основе изучения месопотамских надписей (а их в эти годы находили все больше и больше) удалось установить, что третий язык Бисутунской надписи — аккадский. Ф. Гротефенд и П. Ботта пытались прочитать этот текст, но безуспешно. Решающее значение имело открытие Э. Хинкса, установившего, что, в отличие от древнеперсидского и новоэламского, аккадское письмо является идеографическо-слоговым. Определив звучание ряда знаков и расшифровав детерминативы, Хинкс, таким образом, сделал возможным прочтение аккадского текста.

В процессе расшифровки текста на аккадском языке-стало ясно, что Бисутунская надпись отражает поздний этап развития клинописи. Новые тексты, обнаруженные в Дур-Шаррукине (П. Ботта, 1843), Ниневии и Кальху (Лэйярд, 1846, 1849–1851) убедили ученых в правильности этого вывода. Значит, должен был существовать народ, который некогда изобрел клинопись. Что это был за народ? Во время раскопок в Южной Месопотамии в районе Телло (шумер. Нгирсу), которые в 1877 г. проводил де Сарзек, впервые были обнаружены следы этого народа. В Нгирсу были найдены произведения искусства, не имевшие соответствий среди известных; прежде находок.

Подлинное значение этого открытия стало понятно лишь в 1893 г., когда Дж. Хейнс наткнулся в Ниппуре на огромное количество табличек (более 8000), заполненных клинописными знаками не встречавшейся прежде конфигурации. Вскоре стали известны аналогичные таблички из Шуруппака (X. фон Хильпрехт, 1900), Адаба (Э. Бэнкс, В. Персон, 1903–1904) и других южных поселений. Бурные дискуссии по поводу создателей этой письменности не прекратились даже тогда, когда в 1907 г. Ф. Тюро-Данжен расшифровал это письмо и сделал перевод шумерских царских надписей. И по сей день споры на эту тему не затихают.

Шумерология как наука моложе аккадистики, но круг нерешенных либо решенных гипотетически проблем и тут и там весьма широк, ибо обилие и многообразие памятников не может компенсировать их случайный характер. Это относится как к находкам, так и к публикациям[13].