История Ближнего Востока в древности

О последующей эволюции должности эна дают представление, с одной стороны, эпическая песня о Гильгамеше и Агге, с другой — древнейшая надпись царя Эн-Менбарагеси из Киша. Эпос рассказывает о конфликте между Гильгамешем урукским и правителем города Киша Аггой, потребовавшим, чтобы Гильгамеш подчинился его власти. Но Гильгамеш, заручившись поддержкой «собрания воинов», решил отстаивать независимость своего города, хотя против такого решения выступили «старейшины». Народное собрание провозгласило Гильгамеша лугалем (царем), а позднее возникла и идея о царе как избраннике богов. На этой основе нетрудно сделать вывод о том, какова была социальная-база государственной власти. Идея божественного происхождения власти не могла родиться без поддержки людей, непосредственно ведавших культом. О том же говорит вступление к уже упоминавшемуся «Царскому списку», перечню царей, якобы поочередно и последовательно правивших в разных городах Месопотамии от начала мира, когда «царственность сошла с небес», т. е. с того момента, когда власть в городах стала независимой от воли их жителей.

Другим признаком зарождения единовластия является царский титул (лугаль)[15], впервые засвидетельствованный в связи с Эн-Менбарагеси из Киша. До недавнего времени Эн-Менбарагеси считался мифической фигурой, но после того, как была обнаружена надпись с его именем, его историчность не вызывает сомнений. Эн-Менбарагеси царствовал около 2700 г. до н. э. Потом власть в Кише перешла к его сыну Агге, соперничавшему с Гильгамешем.

Отсюда напрашивается вывод, что не позднее XXVII в. до н. э. в Южной Месопотамии сложилась государственная власть, которая, если судить на основании эпоса, со временем стала наследственной. К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении материалы, относятся только к двум центрам этого региона: Уруку на юге и Кишу на севере. Делать на их основании выводы, касающиеся процесса формирования государства в остальных городах Нижней Месопотамии, не представляется возможным, тем более что этот материал во многом разноречив. Так, наиболее распространенный мотив на печатях из Урука чрезвычайно редко встречается в северных городах Шумера, а в долине реки Дияла, в Эшнуне, он и вовсе не фигурирует. В Уруке, как и в Эреду, существовал храм, который не только руководил хозяйством, но и в первую очередь являлся центром, организующим окрестное население. Роль храма как центра, вокруг которого консолидировалось государство, столь же четко прослеживается несколько позже в Уре и в Хафаджи, в долине Диялы. О том же говорят храмовые архивы в Шуруппаке и Нгирсу (Телло)^{31}.

На иной основе развивалась государственная власть в Кише, где центром ее формирования в тот же самый период был, вероятно, не храм, а дворец.

Хотя материал источников слишком скуден и не позволяет в настоящее время судить о том, насколько единообразным было политическое устройство городов-государств Шумера, он все же дает возможность утверждать, что развитие всех населенных пунктов Месопотамии шло от институтов родового строя через постепенное сосредоточение власти в руках одного лица к созданию государства. Таким образом возникла царская власть, впервые засвидетельствованная в Кише (XXVII в. до н. э.). Сто лет спустя она существовала также на юге — в Уре и Лагаше. Территория, на которую распространялась власть того или иного царя, с течением времени, естественно, менялась, появлялись должностные лица, проводившие в жизнь царские указы на местах. Но основные принципы, впервые засвидетельствованные для XXVII в. до н. э., оставались неизменными.

Правитель города почитался как избранник богов, исполнявший их волю. Служение ему представлялось священным, и любой проступок, направленный против него, расценивался как грех против богов. В такой ситуации союз храма и дворца кажется более вероятным, чем соперничество между ними за власть. Подтверждение этому можно найти в поэме «Эн-Меркар и правитель Аратты». Эн-Меркар, как прежде его отец, был «жрецом — супругом богини и строителем Урука».

Иными словами, он сосредоточил в своих руках жреческие и административные функции. Исторические надписи тогдашних шумерских правителей еще более определенно свидетельствуют о некоторых существенных чертах государственного устройства, например, о том, что будущий царь, прежде чем быть возведенным в царский сан, занимал должность «управителя храма»^{32}.

Следовательно, мы не можем говорить о шумерских теократических государствах, так как не располагаем аргументами в пользу традиционного представления о жреце-правителе. Во всех государствах древнего Востока царь был носителем административной, военной и культовой власти. Такое положение существовало уже в первой половине III тысячелетия до н. э.