История болезни (документальная повесть) - часть первая

- Я рядом, в кардиологии – она подходит: - Сердце в последнее время стало пошаливать. Сегодня узнаю - Саша здесь лежит. Решила навестить своего ученика. Вам не помешаю?

- Да что вы, Фаина Васильевна! – мама разводит руками: – Мы очень рады Вам. Садитесь пожалуйста!

Фаина Васильевна осторожно садится на мамино место.

- Здравствуй Саша – голос ее домашний и совсем не такой отрывистый как на уроках немецкого языка: «Guten Tag» (Добрый день), «Nehmen sie platz» (Садитесь на место).

Смущенный, тихо говорю:

- Фаина Васильевна, извините меня за все.

Она растерянно смотрит на маму, затем быстро, как бы оправдываясь, говорит мне:

- Да Бог с тобой, Саша! Разве я за этим сюда пришла. А уроки, оценки – это такая мелочь, по сравнению со здоровьем. Давай забудем на время об этом.

- Вы же из-за таких как я сейчас лежите в больнице!

- Вот вылечишься и больше никогда с тобой ссориться не будем. Хорошо? - согласно киваю головой: - А сердце меня давно беспокоит. Может ты и прав - работа в школе требует железного здоровья, да где его взять.

Мои глаза закрываются, кровать плавно «взлетает» к потолку. Мысленно обещаю Фаине Васильевне: «В доску расшибусь, но немецкий выучу обязательно!».

Мамин голос:

- Саша открой глаза, ты же не спишь.

- Не сплю – соглашаюсь я.

Веки как «гири», нет сил поднять. Фаина Васильевна машет газетой. Воздух приятно обдувает лицо. Понимаю, она устала, но сказать: «хватит» не могу – мне очень хорошо. Учительница все машет и машет…

В палате горит свет – наступил вечер. Рядом с мамой сидит папка. За ним стоит брат Колька – он старше меня на два года. Голова его опущенная, взгляд покорный как в церкви. В глубине палаты младшие братья, Вовка с Сергеем - боятся подойти. Отец приподнимает мое одеяло, затем пеленку - громко говорит:

- Да! Разделали тебя «хорошо» - от него пахнуло перегаром.

Мама шепчет:

- Тише ты! В больнице находишься. Придешь домой, ори сколько хочешь.

- Без тебя знаю. Ты мне не указ! «Прокурор» выискался.

Мне приятна их перебранка. Все как обычно - домашняя обстановка. Палата «плавает» вместе с моей семьей. Сквозь шум в ушах слышу голос отца - он стал гораздо тише.

- Обойдется сынок. В сорок втором, под Ржевом, меня ранили одновременно в обе ноги. Похуже было - грязь, палатка, одни фельдшера а здесь больница. Врачи обязательно вылечат.

«Отец обычно молчит, но когда, как мама говорит: «нажрется» - становится разговорчивым. Рассказывал, что на войне из винтовки сбил немецкий самолет, но ему командование не поверило – не было свидетелей. Да и я не верю, слишком неправдоподобно. Ранения действительно были – на его обеих бедрах глубокие шрамы. Может и правда самолет сбил? Иногда пьяным на улице декламировал стихи, примерно такого содержания:

Мы ребята «октябрята»

Мы коммуны «кирпичи»

Взвейся Ленинское знамя

Барабан - стучи! Стучи!

Просил его:

- Пап! Не надо! Люди кругом! А его,  еще больше раззадоривало»

Мы снова вместе. Родители спорить перестали, тихо о чем-то шепчутся. Хорошо!

Девятилетний Сережка крепко держит маму за руку и заглядывая ей в глаза, гнусавит:

- Мам, ну когда ты домой придешь? Я соскучился!

Мама прижимает его к себе.

- Потерпи сыночек. Вот Саше будет получше, я и приду.

Братишка из подлобья ревниво смотрит на меня.

Вспомнился случай:

«Мама спросила его:

- Сереженька, чья мама самая красивая?

Он не задумываясь «выпалил»:

- У моего одноклассника, Литюшкина Сергея. Она красиво одевается и губы красит.

Мама пораженная ответом, обиженно оттолкнула его.

- Вот и иди жить к Литюшкиным.

Сережа не понял, почему она обиделась. Когда же дошел до него смысл сказанного, то заплакал и уткнувшись в подол, долго сквозь слезы, повторял:

- Ты у меня самая красивая. Самая при-самая! Я жить без тебя не могу!»

Мне жалко Сережку, но сегодня - Я, ЖИТЬ БЕЗ МАМЫ НЕ МОГУ!...

В коридоре звуки шлепанцев. В палату, в белой как у всех накидке, врывается взъерошенный Сашка Зорин - мой одноклассник и друг:

«Его мама работает на мясокомбинате и их частный дом «завален» колбасой и мясом. Мы с ним разные по темпераменту. Он домосед и много читает, но меня с ним сближают рисовые с мясом «ежики», которые замечательно готовит тетя Вера. Они очень вкусные!»

Санек замедлил шаг и остановился как «вкопанный». Смотрю сквозь приоткрытые веки на его испуганное лицо, а он на флакон из которого в мою руку капает темная густая кровь, затем на торчащую из моего носа трубку. Стоит молчит, а в руке «авоська» с алюминиевой кастрюлькой. Лицо его бледнеет, и развернувшись он идет к выходу. Затем вернувшись, отдает маме «авоську» и быстро выходит из палаты.

Удивленный, спрашиваю: