История человечества в великих документах

«Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами. Пределы эти могут быть определены только Законом».

Одно из революционных изданий Декларации, 1793 г.

Впервые о Декларации этих принципов заявил с трибуны 11 июля маркиз де Лафайет. Ему и карты были в руки, ведь именно он был горячим поклонником американской революции, чьи демократические принципы в своё время вскружили ему голову и заставили принять участие в Войне за независимость США. После той войны он получил от короля звание маршала, а от народа – славу борца за свободу от королей. В 1789 г. он предложил по примеру США начать с подписания базовых принципов нового демократического государства.

«Закон имеет право запрещать лишь действия, вредные для общества. Все, что не запрещено законом, то дозволено и никто не может быть принужден делать то, что не предписано Законом».

Но Лафайет был солдатом, а не писателем. Подготовку текста Декларации взяли на себя «кабинетные» революционеры: аббат Сийес (автор знаменитого памфлета о третьем сословии, подготовившего революцию), юрист Мунье и граф Мирабо – последнего считают основным автором документа. Согласовать написанный ими текст (впервые он был представлен Собранию 12 августа) оказалось тоже непросто, но всё же в конечном итоге 17 статей были торжественно приняты депутатами.

«Начало всякого суверенитета заключается, по существу, в народе. Никакое лицо, ни совокупность лиц не может осуществлять власти, которая бы не проистекала… от народа».

Роль Декларации о независимости США в подготовке документа отрицать невозможно. Однако значительно большее влияние на манифест революции оказали собственно французские идеи – от декларации Генеральных Штатов Франции 1484 г. и до идей просветителей Руссо и Монтескьё, чьи пассажи буквально цитируются в тексте. Настоящими авторами Декларации нужно считать не Лафайета и не Мирабо, а французских энциклопедистов, никто из которых до революции не дожил.

«Свободное выражение мыслей и мнений есть одно из драгоценнейших прав человека; каждый гражданин поэтому может свободно высказываться, писать, печатать, отвечая лишь за злоупотребление этой свободой в случаях, предусмотренных Законом».

Самым занятным пассажем в тексте Декларации является упоминание в преамбуле некоего загадочного «Верховного существа», перед лицом и под покровительством которого Собрание объявляло права человека. Имеется в виду, конечно, христианский Господь – но революция уже с первых дней отвергла государственную религию, и слово «бог» было вычеркнуто из республиканской лексики. Уже очень скоро в разрушенном до основанья «старом мире» вместе с богом останутся не только слова «король» и «правительство», но и названия провинций государства, денежные единицы, месяцы и даты григорианского календаря и даже слова «месье» и «мадемуазель», без которых какая может быть Франция?

«Никто не должен быть беспокоим за свои мнения, хотя бы религиозные, если только обнаружение их не нарушает общественного порядка, установленного Законом».