История дождя

В тот день, когда я смогла заставить себя пойти и посмотреть на них — на Папину библиотеку, на обгоревшие и залитые водой, но неуничтоженные тома, — я увидела на его столе книгу «Лосось в Ирландии» и сложенный листок, исписанный Папиным почерком, между ее страниц. И на самом верху листка — «Рут Луизе Суейн». И ниже слова и фразы, строки под разными углами, некоторые подчеркнуты, некоторые написаны поверх прежних, и еще были строки перечеркнутые, — как видно, Папа пытался собрать разбросанное.

Вот: Мой отец поднялся в небо.

Вот: вознесся с гаревой дорожки.

Вознесение по-лососьи вымарано, написано снова и опять перечеркнуто.

Взмывать/Возвышаться.

Прыгнуть прыгнуть через

Справа в нарисованном карандашом круге: Томми окей. Ниже него: Морроу, Икретт, Читли и Пол.

Прыгнуть

В маленьком прямоугольнике: «Мы идем ловить рыбу».

Вот: Рыбы/Мушка

И через пробел: Вода/Небо

Когда-либо свет, который соблазняет и уклоняется/когда-либо

Слева плавно изогнутый вопросительный знак, который мог быть леской, но на самом деле изгиб реки.

Прыгнуть

Только в любви свет возносящийся /

И, наконец, едва видимым свинцово-серым цветом Папина рука твердо вдавила слова в страницу: «Я сделаю так, что наша жизнь станет лучше».

И это все. Во фрагментах, оставленных мне, его невозможное стихотворение.

Итак, своим особым способом Папа сдержал обещание.

И вот моим особым способом я сдержу мое.

Если я умру, то пусть мои страницы вместе с Папиной будут вложены в книгу «Лосось в Ирландии», и пусть Винсент Каннингем принесет их к реке Шаннон и бросит в ее воду.

Если я буду жить, то эти строки — моя книга, и мой отец живет теперь в загробном мире, который и есть книга, вещь не неопределенная и не виртуальная, но нечто такое, что вы можете взять в руки, осязать и ощутить запах, потому что, на мой взгляд, Небеса, как и жизнь, должны быть воспринимаемы чувствами, должны быть реальными. И моя книга будет рекой, и Лосось, буквальный и метафорический, будет в ней выпрыгивать из воды, и та книга будет названа «История Дождя», и да будет так, что Папина книга не погибла и не погибнет, и вы будете знать, что моя книга существует благодаря Папе, благодаря его книгам и его стремлению прыгнуть вверх, подняться. Вы будете знать, что я нашла Папу в его книгах, в обложках, — их касались его руки, в страницах, — их они переворачивали, в бумаге и шрифте, но еще и в мирах, которые были в тех книгах, — я побывала там, и вы тоже там побывали. Вы будете знать, что повествование идет от прошлого к настоящему, устремляется в будущее и течет, подобно реке.