Все это я проделала, пока ждала Мэйсона. Я не видела его в течение двенадцати доставок еды и понятия не имела почему. Ляпнула что-то обидное? Его поймали не в комнате? Он где-то застрял, в вентиляционном отверстии или отопительном канале? Каждый раз, когда мне казалось, будто я слышу знакомый стук или шум, я летела к стене – и разочаровывалась.
Где?
Он?
Был?
Онсбежалбезменя? СолгалоСаманте? Может, онбольшелюбилее. Может, онисбежаливместе. Может, онинесобиралсяменяспасать.
После пятнадцатого приема пищи со времени последнего визита Мейсона я почувствовала себя плохо. У меня скрутило живот. Я легла на кровать, свернувшись клубочком и пытаясь вспомнить, что говорил мистер Йегер на уроке биологии… о том, в каком положении лучше спать для переваривания пищи. Я попробовала сначала на левом боку, потом на правом. Но легче не стало, и меня стало тошнить.
Я свесила голову с матраса. Слюна текла изо рта, капая на пол. Аллергия на съеденное? Но все было вкусным: маникотти под соусом маринара, запеченные зити, кусочки пиццы… Да я практически тарелки облизывала. Может, брокколи? Я все еще ощущала ее вкус с каждой кислой отрыжкой.
Нож в моем животе повернулся. Я застонала и вспомнила девушку с уроков французского, которая вызывала у себя рвоту. Я сунула пальцы в рот и надавила на язык, гадая, получится ли так и у меня, но подавилась и издала вопль.
Дверь в конце коридора открылась. Снова пора обедать? Я прислушалась к щелчку задвижки, звяканью ключей, а затем отсчитала двадцать два шага, пока он шел к моей двери.
– Пожалуйста! – крикнула я в ответ на стук подноса. – Мне нужна помощь!
Я все умоляла, пока тюремщик шуршал мусором и гремел посудой.
Нож снова повернулся. Желчь хлынула мне в рот. Содержимое желудка полилось на пол, забрызгав край матраса: красная томатная кашица с зелеными кусочками.
– Пожалуйста, – повторила я. Слезы навернулись на глаза, горло жгло от кислоты.
Я попыталась встать, взять салфетки и убрать за собой, но режущее ощущение перекочевало в голову, прямо в макушку, будто разрубив череп пополам.
Скрючившись у комода, я просунула руку в дыру, все еще ожидая прихода Мейсона, даже еще четыре подноса с едой спустя. В какой-то момент я встала и схватила табличку. На строчке выбора приза я нацарапала слова «лекарство для желудка». На обороте же оставила еще одно послание:
Когда наконец пришел мой приз, он представлял собой поднос с тостами без масла, бутылкой имбирного эля, дневником и ручкой – и никаких антацидов. Я мгновенно упрекнула себя: не следовало просить так много.
Я попробовала откусить тост. Он прошел легко, но боль не заставила себя ждать. Я корчилась на полу, издавая стоны, глаза слезились, тело горело изнутри. Меня снова вырвало, но на сей раз мне не хватило сил привести себя в порядок. Я только смогла схватить одеяло и накрыться им, пытаясь унять озноб. Затем я легла у дыры, моля бога смерти усыпить меня.
Тогда
38
– Пора, Джейн.
Пора? Для чего?
Кто-то сжал мою руку?
– Джейн? Ты как ледышка.
Голос Мейсона.
Мое тело дернулось.
Глаза распахнулись.
Я лежала на полу у дыры. Мейсон держал меня за руку.
– Пора, – снова сказал он. – Я нашел выход.
Стоп, что?
– Я бы пришел раньше, – сказал Мейсон, – но этот парень явился ко мне в комнату с бейсбольной битой, пока я был в душе.
– Что? – простонала я. Мне не хватало сил осмыслить услышанное.
– Я пытался сопротивляться, но оказался совершенно не готов.
– Мейсон… – Я сжала его пальцы.
– Первый удар был самым тяжелым – прямо по ребрам. Я услышал громкий хлопок, подумал, что сейчас умру, что он забьет меня до смерти. Все задыхался, свернувшись в клубок на полу, не в силах сопротивляться.