История елочной игрушки, или как наряжали советскую елку

Из коллекции Л. Блат. Поздние копии следующих игрушек: 1. мальчик в народном костюме (папье-маше, ручная роспись, цветная папиросная бумага, 1930–1941 гг., Артель «Парижская коммуна»); 2. мишка на дереве (стекло, роспись; 1930–1941 гг.); 3. девочка на качелях (вата, стеклярус, папье-маше, ручная роспись, 1930–1941 гг., Ленигрушка и Промигрушка); 4. царь (богемское цветное стекло, роспись, 1930–1941 гг.); 5. павлин (картон, цветная папиросная бумага, ручная роспись, 1930–1941-е гг., мастерская при издательстве «Детская книга»); 6. поросенок на карнавале (стекло, роспись, 1930–1941 гг.)

Однако уже в то время советские педагоги стремились наделить «старый» праздник новым содержанием и распространить его на новые категории детей. Так, вследствие страшного голода 1921 года население Петрограда существенно пополнилось за счет беженцев из голодающих губерний Поволжья. Для детей-татар в Петрограде в октябре 1921 года были созданы 13 детских домов, которые курировал татарский (мусульманский) отдел Комиссариата национальных меньшинств. Среди проводившихся для этих детей праздников был и новогодний, который сопровождался наряженной елкой и проходил на татарском языке. Вначале дети пели песни о зиме, а в заключение, когда им предлагалось спеть их «любимую песню», звучал «Интернационал»208.

Именно страшный голод 1921 года, как вспоминают современники, обеспечил Поволжье очень «подходящим» и «качественным» материалом для изготовления самодельной елочной игрушки – жестяными банками от сгущенного молока от американских, датских и норвежских производителей, которое поставлялось в голодающую Россию Американской администрацией помощи (АРА), Международным рабочим комитетом, Шведской организацией и другими гуманитарными миссиями и фондами. Из них вырезали самолеты, планеры и другие «техноигрушки»209.

С началом нэпа и оживлением частной торговли елочные игрушки вновь появились на предновогодних прилавках: «1922 год. Был декабрь месяц. В школах наступили рождественские каникулы. В магазинах необычное оживление. Ангелочки, звездочки, елочная мишура заполняли витрины»210. Это были в основном все те же кустарные игрушки «старого образца» – семейные и кооперативные кустарные артели продолжали производить их вплоть до 1929 года211.

На протяжении первой половины 1920-х годов елка успешно уживалась с новыми, революционными праздниками и была особо востребована в детской среде. Старые, религиозные праздники оставались «неотъемлемой частью жизни»212. Елочные украшения и свечи еще можно было найти в магазинах и на базарах (в последнем случае – обычно кустарные). Не следует забывать о том, что в демографической структуре тогдашнего российского общества дети, несмотря на ощутимый провал в возрастной группе 1916–1921 годов рождения, составляли весьма существенный компонент213. Именно им в первую очередь нужна была и елка, и елочная игрушка.

Казалось, что все остается по-прежнему. Но это было обманчивое впечатление. Чуть оправившись от ударов военной интервенции и Гражданской войны, не до конца преодолев последствия голода и разрухи, советская власть не просто разработала, но начала применять на практике особую стратегию образования и воспитания детей на новых, социалистических началах (соцвос). Среди возможных методов, способов, путей и средств, направленных на социализацию детей и внедрение советских ценностей в детское сознание, особое место уделялось новым советским праздникам, призванным вытеснить и полностью заменить старую имперскую праздничную традицию214. Первоначально елке среди них не было места: Рождество устойчиво трактовалось как праздник «буржуазный», а потому ненужный и вредный. Русский эмигрантский поэт Валентин Горянский в стихотворении «Про елочку!» (1919) саркастично писал:

Скоро будет Рождество —
Гадкий праздник буржуазный,
Связан испокон веков
С ним обычай безобразный:
В лес придет капиталист,
Косный, верный предрассудку,

Елку срубит топором,

Отпустивши злую шутку.
Тот, кто елочку срубил,
Тот вредней врага раз в десять:
Ведь на каждом деревце
Можно белого повесить!