История европейской философии: курс лекций

Тем самым, конечно, лишается смысла тезис Локка о том, что душа человека при начале своего земного существования не имеет никакого врождённого ей знания, что она есть tabula rasa. Но важнее здесь другое, а именно то, что Лейбниц отрицает лишь мысль эмпирической гносеологии о душе как о tabula rasa, но не отрицает саму эмпирическую гносеологию, а толкует её как подготовительную стадию той же рационалистической гносеологии.

Таким образом, Лейбниц осуществил в гносеологии основной свой замысел – объединить в гармоническое целое рационализм и эмпиризм (= сенсуализм). А это означает, что в европейской философии чётко обозначилось третье направление: наряду с французским рационализмом и английским эмпиризмом появилась немецкая философия, объединяющая рационализм и эмпиризм в единый познавательный комплекс.

Такое примирение рационализма и эмпиризма нашло своё выражение и в терминологии. Ещё в средневековой схоластической учёности была выработана чеканная формула, которой выражалась сущность эмпирической (= сенсуалистической) гносеологии – «Nihil est in intellectu, guod non prius fuerit in sensu» (= «Нет ничего в уме, чего бы не было раньше в ощущении»). Этой формулой выражал свою гносеологию и Локк. Оппонируя Локку, Лейбниц к этой формуле сделал добавление, которое радикальным образом изменило её, этой формулы, смысл: «Nihil est in intellectu, quod non prius fuerit in sensu, nisi intellectus ipse» (= «Да, ничего нет в уме, чего не было бы раньше в ощущении, но кроме самого ума»).

Итак, гносеологическая теория Лейбница по своему замыслу понятна – соединение рационализма с эмпиризмом. Понятна и основная гносеологическая мысль – рационализация эмпирически приобретенных представлений, превращение их в понятия. Но уже не совсем понятен способ этого превращения представления в понятие. Превращение «потенциального знания», каким по контексту рассуждения выглядит представление, в «актуальное знание», каким опять же по контексту рассуждения выглядит понятие, ещё ничего не говорит о самом способе этого превращения «потенциальности» в «актуальность». Сущность объяснения Лейбницем способа этого превращения представления в понятие состоит в следующем.

Представления (= perceptions = букв. восприятия), из которых состоит эмпирически приобретённое знание, составляют не истинное знание, а лишь психологическое преддверие знания. Чтобы стать истинным знанием, перцепции должны пройти психологически-гносеологическую процедуру, которую Лейбниц назвал «apperception». Буквальный смысл понятия «апперцепция» можно передать словосочетанием «дополнительная перцепция», или «дополнительное восприятие». А полный смысл понятия «апперцепция» состоит в следующем. Результатом изначального процесса восприятия, который, процесс восприятия, обычно (но не у Лейбница) понимается как действие органов внешних чувств, через которые предмет познания воспринимается в душевный мир человека, и есть собственно перцепция (= восприятие = представление). В таком качестве эта перцепция обычно (но, опять же, не у Лейбница) фигурирует как элемент эмпирически приобретённого знания. Чтобы превратиться в элемент истинного, т. е. рационального знания перцепция должна быть второй раз воспринята, но уже умом. Если первое восприятие (= т. с. «перцепирование») дает результат в виде «перцепции» (= «представления»), то второе восприятие, или умственное восприятие (= т. с. «апперцепирование») дает искомый результат в виде «апперцепции» (= «понятия»). Задача так понимаемого истинного познания заключается в преобразовании «перцепций» в «апперцепции».

А теперь необходимое уточнение по поводу только что сделанного дважды замечания в скобках, из которого следует, что между обычным пониманием происхождения эмпирического (= сенсуалистического) знания и пониманием происхождения этого знания Лейбницем существует разница. Во-первых, этой разницы, даже если не знать её сущности, не быть просто не может. Ведь Лейбниц, как мы это уже знаем, был гносеологическим рационалистом, а, значит, считал истинное знание врождённым. То, что он при этом признавал гносеологическое значение и за эмпирическим знанием, не означало, как мы это тоже уже знаем, что он соглашался с теоретиками-эмпириками (с тем же Локком) в их объяснении происхождения этого знания. Для Лейбница эмпирическое знание есть то же самое рационалистическое знание, но по своему качеству стоящее ниже собственно рационалистического знания. Пусть так. Но всё-таки в этом объяснении пока недостаёт одного пункта, а именно – не объяснено происхождение «перцепции». То, что эта «перцепция» должна превратиться в «апперцепцию», т. е. в понятие, чтобы приобрести значение элемента истинного знания, это ясно, но не ясно, как возникает сама-то эта «перцепция», если эмпирическое (= сенсуалистическое) объяснение её происхождения принципиально отрицается.