История европейской философии: курс лекций

Тут следует вспомнить, что этот сотворённый Богом мир сам же Лейбниц в другом месте своих рассуждений уже называл самым лучшим (т. е. самым совершенным) из всех возможных вариантов и обосновывал это своё заключение соответствующими аргументами. И основным из этих аргументов был именно тот, что этот мир потому наилучший, что он сотворён Богом. (См. выше это доказательство в виде условно-разделительного умозаключения.) И что получается? Даже этот, наилучший из всех возможных вариантов, сотворённый Богом мир по качеству своего совершенства уступает совершенству собственно Бога? Можно ли такое утверждение о разнице совершенств Бога и сотворённого Богом мира принять в качестве доказанной истины? Ведь именно в качестве доказанной истины это утверждение Лейбница фигурирует в его дальнейших рассуждениях о сущности и происхождении зла в его «Теодицее»: так как совершенство Бога превосходит совершенство сотворённого Им же мира, то этот сотворённый мир следует признать несовершенным и т. д.

Так вот, это утверждение Лейбница признать именно доказанным невозможно. Оно сформулировано (да и сформулировано-то не чётко, в виде некоего намека, о смысле которого, якобы, должен каждый сам догадаться), но не доказано, да и доказанным в принципе быть не может. Ведь, чтобы быть доказанным, это утверждение Лейбница о превосходстве совершенства Бога над совершенством Его же творения, мира, должно быть логически неизбежным выводом из сравнения этих совершенств. Но как это сравнение произвести? Предметно-чувственный мир доступен для познавательного восприятия органами внешних чувств человека и поэтому оценить совершенство устройства этого мира человек способен. Но сущность Бога недоступна для познавательного восприятия человека, ибо «Бога никто никогда не видел» (1 Ин 4:12), и поэтому непосредственно оценить совершенство Божественной сущности человек не способен. Поэтому и сравнение этих двух совершенств для человека невозможно произвести, а, значит, невозможно и сделать вывод о превосходстве одного совершенства (совершенства Бога) над другим совершенством (совершенством предметно-чувственного мира).

Кроме того, необходимо уточнить содержание самого понятия «совершенство», ибо само по себе оно довольно неопределённо. Смысл слова «совершенство» сводится к указанию на высшую степень какого-то качества (= признака). Но какое качество имеется в виду, высшая степень обнаружения которого и должна стать содержанием понятия «совершенство», одинаково приложимого как к предметно-чувственному миру, так и к Богу? Таким качеством как будто бы может мыслиться прежде всего «целесообразность». Именно «целесообразность» в общем устройстве окружающего человека мира и в различных этого мира фрагментах привлекает внимание человека и понуждает его подумать об устроителе этой «целесообразности», о Боге. Но приложим ли критерий «целесообразности» к оценке сущности самого Бога так же, как этот критерий приложим к оценке устройства предметно-чувственного мира, чтобы в дальнейшем по большему или меньшему показателю «целесообразности» сделать вывод о превосходстве совершенства Бога над совершенством предметно-чувственного мира? Утверждение Лейбница о разнице в совершенствах Бога и мира подталкивает к предположению о возможности такого сравнения по показателю степени «целесообразности».

Но, как мы уже выяснили, любое сравнение сущности Бога и устройства предметно-чувственного мира невозможно, потому что прямого познавательного контакта человека с Богом, такого познавательного контакта, какой есть у человека с окружающим его предметно-чувственным миром, через органы внешних чувств, нет. Но тут важнее даже другое. Если даже предположить такую фантастическую возможность, как оценку человеком степени «целесообразности» устройства и, следовательно, «совершенства» сущности Бога, то возникает вопрос, каким способом эта оценка может быть произведена? Само возникновение этого вопроса и мгновенное понимание, что разумного ответа на него получить невозможно, делает очевидным всю абсурдность замысла о сравнении по критерию «целесообразность» устройства предметно-чувственного мира и существа Бога.

А если это так, то и весь основной замысел «Теодицеи» Лейбница, вскрытие сущности и происхождения метафизического зла, оказывается бесплодным. Не приняв традиционно-церковного объяснения сущности и происхождения зла, Лейбниц не сумел предложить и своего какого-то хотя бы просто логически внятного объяснения.

Во многовековой религиозной традиции, в том числе и в христианстве, «Творение» рассматривается как причина совершенства, у Лейбница «Творение» вдруг превратилось в причину несовершенства.